Раб и Царь
Шрифт:
– А ты?
– А что я? Я буду теперь твоим заместителем.
– Не понимаю, зачем? Это же твоя фирма. Ты её придумал, ты её сделал, ты великолепно справляешься с обязанностями директора, тебя все уважают… Я ещё понимаю, если человек заболел…
– А тебе обязательно надо, чтобы я заболел? Или чтобы я перестал справляться со своими обязанностями? А может быть, мне дождаться, когда меня перестанут уважать?
– Папа, ну зачем ты? Ты же понимаешь, что я имел ввиду совсем другое. Наоборот, я хотел подчеркнуть твои
– В таком случае, ты забыл самое главное.
– Какое?
– Я подготовил себе преемника. Человека, в руки которого я смогу передать всё, о чём ты только что столько рассказывал.
– Но почему именно сейчас? Ты же ещё полон сил! Или ты себя плохо чувствуешь?
– Что касается сил, то их, слава Богу, хватает.
– Тогда чего же ты боишься?
– Боюсь, что пока мои силы закончатся, ты уже стареть начнёшь.
– Что? Я – стареть?
– А что ты удивляешься? Руководители могут состариться ещё в молодости. Даже не заметишь, как превратишься в вечного зама.
– Как это, в вечного зама?
– Очень просто. Человек отвыкает принимать решения. Он не умеет рисковать. Даже если он и решает что-то, то всё равно есть начальник, который, в конечном счёте, за всё отвечает. Вроде и специалист хороший, но он не способен сам что-то сделать. Он способен только советовать.
– Всё равно, это так неожиданно!
– Это всегда неожиданно. И для меня тоже. Кажется, что совсем недавно сам стал руководителем, а уже приходится дела передавать.
– Тебе тяжело это делать?
– Нет. Скорее страшновато. Хотя я и уверен в тебе, всё равно страшновато.
– Что же мне завтра делать на работе?
– Работать директором.
– А ты?
– А я уйду.
– Куда?
– В отпуск поедем с мамой. А сейчас давай отметим твоё назначение. Шутка ли сказать, ты впервые пускаешься в свободное плавание. Один, без поддержки родителей.
Когда я пришёл на работу и занял директорский кабинет, то прекрасно понял, что отец имел ввиду. Я действительно не знал, с чего начать. Сел в кресло и сидел, ничего не делая, пока секретарша не помогла мне. Она незаметно вошла в кабинет, заботливо поставила на стол чашечку кофе и села рядом.
Надежду Петровну, так звали секретаршу, я знал давно. Ещё когда отец только организовывал свой кооператив, лет пятнадцать назад, она пришла к нему, и с тех пор бессменно занимала свой пост. Я, тогда ещё школьник, частенько забегал к отцу на работу и Надежда Петровна, как заботливая мама, занималась со мной, чтобы я не мешал отцу работать. Надежда Петровна всегда была посвящена во все мои тайны. Она была для меня больше, чем секретарь отца. Она была и нянькой, и подружкой одновременно. Я не мог представить себе фирму без Надежды Петровны, и Надежду Петровну без фирмы.
– Волнуешься? – спросила она меня.
Я молча кивнул головой.
– А ты говори им правду.
– Она
– Всё равно, врать – это последнее дело.
– Надежда Петровна, а почему так получилось, что у нас так много акционеров?
– Тогда другие законы были. И страна другая. Ты, что же, думаешь, твой отец просто так ушёл?
– А я, честно говоря, так и не понял его поступка.
– А я понимаю.
– Понимаете? – Я удивлённо посмотрел на Надежду Петровну.
– Когда вышел закон о кооперации в СССР, то предполагалось, что наёмный труд будет использован незначительно. В основном, в кооперативе должны были работать единомышленники. Поэтому разрешалось использовать наёмных работников не более, чем тридцать процентов от числа членов кооператива. Если предприятие развивается успешно и численность растёт, то, нравится тебе или нет, а ты обязан был принимать наёмных работников в члены кооператива.
– А потом?
– А потом кооператив стал акционерным обществом закрытого типа, и все члены кооператива автоматически превратились в акционеров, то есть, в собственников.
– Но ведь это несправедливо!
– Почему?
– Как, почему? Создавали фирму одни, а хозяевами становились другие.
– Это по твоим понятиям несправедливо, а по нашим – всё правильно было.
– Разве могут быть другие понятия?
– Я тебе одну притчу расскажу. Шёл человек по дороге. Смотрит, трое мужиков работают, и спросил их человек: «Что вы делаете?». Один ответил ему: «Я дом строю», другой сказал: «Я брёвна таскаю», а третий сказал, что он деньги зарабатывает.
– И что?
– А то, что отец твой никогда денег не зарабатывал, и брёвен не таскал, он дом строил, в котором люди жить должны. Понимаешь, для людей, а не для себя.
– А сейчас из строителей он один остался?
– А сейчас он ушёл, а дела тебе передал, потому что не может разрушить то, что сам создал.
– А что надо разрушить?
– Как руководитель, отец прекрасно понимает, что так называемые собственники, по сути, простые наёмные работники. Никакой дом их не интересует. Они здесь работают только с одной целью – побольше заработать. Поэтому на каждом собрании акционеров они ставят только один вопрос – увеличение заработной платы. Никакое другое вложение средств их не интересует.
– Поэтому необходимо сосредоточить контрольный пакет акций в руках очень узкого круга лиц, которые будут заинтересованы не в наращивании зарплаты работников, а в увеличение прибыли предприятия.
– Вот видишь, ты всё прекрасно понимаешь, значит, отец не ошибся, когда назначил тебя на своё место.
– Но почему он не мог этого сделать сам?
– Потому что, для того чтобы это сделать, необходимо осознать, что тот дом, который ты строил столько лет, никому не нужен.