Раб и Царь
Шрифт:
– Ничего, – тихо ответил Дима.
– Что значит, ничего?
– Ничего – значит, ничего. Всё, что ты должен был сделать в этой жизни, ты уже сделал.
– Но жизнь продолжается! Я обязан в ней что-то делать!
Дима ничего не ответил и опустил глаза.
– Ты хочешь сказать, что моя жизнь закончилась, и мне осталось только умереть?
– А разве это страшно, когда успел всё сделать? – спросил Дима.
Прапорщик и конвоиры с интересом слушали диалог двух заключённых и ничего не могли
– Кончай базар! – крикнул он. – На зоне тебе всё объяснят!
Хромой встал в строй. Прапорщик уже хотел дать команду заключённым, но не успел. Хромой схватился за грудь и упал, как подкошенный.
– Врача! Срочно врача! – закричал прапорщик.
Один конвоир выскочил из камеры и побежал по коридору. Строй заключённых рассыпался. Они вместе с конвоирами и прапорщиком прижались к стене и с ужасом смотрели на Царя.
Дима посмотрел на прапорщика и тихо сказал:
– Врач ему уже не поможет.
Перед начальником тюрьмы навытяжку стояли прапорщик и врач. Начальник молча изучал документы. Наконец он оторвал свой взгляд от бумаг и посмотрел на врача.
– И всё-таки, от чего наступила смерть? – спросил он.
– Там всё указано, – ответил врач.
– А ты мне, дураку, по-русски объясни, так, чтобы даже прапорщик понял.
– Тромб оторвался от сосуда и застрял в клапане сердца.
– И вы не успели его спасти?
– Это невозможно. В таких случаях смерть наступает практически моментально.
– А предсказать такую смерть возможно?
– Нет. Это непредсказуемо. У каждого человека после сорокалетнего возраста в сосудах откладываются соли, образуя такие бляшки.
– И наука не способна определить их?
– Почему не способна? Если сделать анализ крови…
– Не мог же он в камере ему сделать анализ крови? – вмешался прапорщик.
– Какой анализ? – не понял доктор.
– Один из сокамерников знал, что Хромой умрёт, – пояснил полковник.
– Мы все когда-нибудь умрём. Вы что, сомневаетесь в правильности моего заключения?
– У меня есть все основания полагать, что Хромого убили, – пояснил полковник.
– Это невозможно, – возмутился врач.
– Откуда тогда Царь мог знать о том, что Хромой умрёт?
– Он не мог этого знать. Это знал наверняка только один Бог.
– Вот только Бога не надо сюда приплетать! Здесь тюрьма, а не церковь. Вы ещё лбы начните крестить!
– Да вот вам истинный крест! Я своими глазами всё видел и своими ушами всё слышал.
При этих словах прапорщик размашисто перекрестился.
– Товарищ полковник, – взорвался врач. – Если вы не верите моему заключению, можете поручить его другому специалисту. Нет здесь никакого убийства – самая обыкновенная естественная смерть!
Врач
– Да чтоб я провалился на этом месте!
Полковник смотрел на своих подчинённых и не знал, как себя вести. То, что происходило в кабинете, не поддавалось никакой логике. Наконец он взял себя в руки.
– Да что вы балаган у меня устроили?! – взорвался полковник. – Убирайтесь отсюда! Я сам во всём разберусь!
Собеседники начальника тюрьмы как по команде развернулись и направились к выходу.
– А вы, прапорщик, задержитесь! – успел добавить полковник.
Прапорщик плотно прикрыл дверь за ушедшим врачом и повернулся лицом к своему начальнику.
– Я думаю, что мы разберёмся во всём и без медиков, как ты думаешь? – заговорческим голосом проговорил полковник.
Прапорщик скорчил непонимающую физиономию и пожал плечами.
– Ну что же здесь непонятного? – Полковник не скрывал раздражения от бестолковости прапорщика. – Кто сейчас остался в камере с Царём?
– Скрипач, – ответил прапорщик.
– И всё?
– Остальные отправлены по этапу.
– Вот и прекрасно! Надо поговорить с этим Скрипачом
– Скрипач стучать на Царя не станет.
– А что, кроме Скрипача в тюрьме заключённых больше не осталось? Всё равно вам камеру пополнять надо. Подготовьте соответствующую кандидатуру. Способ проверенный. А то чертовщина какая-то. Хоть батюшку приглашай камеры освещать.
– Слушаюсь! – прапорщик приложил руку к козырьку.
– Можете идти!
Прапорщик вышел из кабинета и сразу приступил к выполнению приказа полковника.
Странное дело, но те способы, которые раньше срабатывали безотказно, теперь переставали работать. Заключённые, только поняв, что им предлагают постучать на Царя, наотрез отказывались выполнять это поручение. И тут уже ничего нельзя было поделать: ни обещание досрочного освобождения, ни карцеры не давали результатов. Более того, когда прапорщик подсаживал зэка в пресс-хату и давал команду напрочь отмороженным уголовникам склонить жертву к стукачеству, эти самые отмороженные тоже отказывались выполнять этот приказ.
– Ты чего, начальник, в натуре, Бога, что ли, не боишься? Это же Царь. Он же всех насквозь видит. Ты только подумаешь, а он уже всё знает, – отвечали прапорщику отморозки.
Прапорщик, испробовав все способы, и не добившись никаких результатов, был вынужден доложить начальнику тюрьмы, что выполнить его приказ не может.
– Ерунда какая-то, – не верил ему начальник. – Неужели вся тюрьма одного зэка обломать не может? Он что у них, в законе что ли? Почему все так его боятся?
– Не в законе он. Он вообще не из блатных. И не боятся они его. Здесь что-то другое.