Раб любви
Шрифт:
"Я сумею защитить то, что принадлежит мне", - подумал Тристан.
Всеми правдами и неправдами он не позволит Зирре, или любой другой женщине, украсть его шкатулку; и не позволит, чтобы Джулия пострадала от таких попыток. Нет, он не позволит. Скорее они умрут
"Я смогу защитить то, что принадлежит мне", - снова подумал Тристан. Зирра уже доказала, что не сможет вернуть его. Она не так сильна, чтобы причинить вред Джулии - только ее имуществу. И все же...
Осознав, что его мышцы напряженны и готовы к бою, Тристан вынудил себя расслабиться. Он повернулся на бок и обнял Джулию, прижавшись к ее теплому, сонному телу. Он глубоко
И с другими его гуан рэн он испытывал сексуальное освобождение, но он оставался неудовлетворенным все равно. Всегда неудовлетворенным, будто внутри него что-то отсутствовало. А с Джулией он достиг кульминации блаженства. Она заставила его почувствовать свободным, подарила мерцание освобождения. Считала ли она до сих пор себя недостойной? Он ублажал стольких женщин, но еще никогда в его руках не было такого сгустка чувственности. Ни одна из женщин никогда не отдавала ем себя полностью, забыв про все запреты. До Джулии секс был лишь монотонной игрой, в которую ему надоело играть. С ней же было больше, чем простое удовольствие.
Он не достоин Джулии.
Он был утомлен плотскими играми, но опыт с Джулией был более реальным, новым, чем его первый опыт столетия назад. Кончиками пальцев Тристан провел по ее бедру, затем опустился ниже. Тот факт, что он был первый у Джулии, наполнял его собственнической гордостью, которую он не мог объяснить.
"Но я не полюблю ее", - помрачнел он. Он не позволит, что заклятие раба любви было снято, потому что не хотел возвращаться в Империю один. Все довольно просто: он не хотел потерять женщину, которую держит в руках. Тристан издал язвительный смешок. Как иронично! Он предпочел провести вечность в качестве раба любви, только чтобы остаться с этой женщиной немного дольше - короткую вспышку времени.
– Моя, - пробормотал он, сильнее прижимая к себе Джулию.
Словно вой банши*, прозвенел дверной звонок.
*Банши - фигура ирландского фольклора, женщина, которая, согласно поверьям, является возле дома обречённого на смерть человека и своими характерными стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок.
Джулия разлепила веки и посмотрела на часы: полпервого дня. Время обеда. Она была слишком удовлетворенной, чтобы хотеть есть. Или даже думать об этом. Но в дверь снова позвонили, и она потянулась в кровати. Вздрагивая из-за болезненных ощущений, она выровняла дыхание и убрала волосы с лица.
Рядом пошевелился Тристан, требуя ее внимания. Мягкая улыбка расцвела на ее губах. Темные волосы находились в беспорядке, обрамляя его лицо. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки, розовая шелковая простынь закрывала только нижнюю часть его тела. Еще никогда он не выглядел таким привлекательным.
Сонливо и довольно вздохнув, Джулия поцеловала Тристана в гладкую щеку. Он был намного больше того, что она всегда хотела для себя, но сейчас она поняла, что меньшее никогда не будет ей достаточно. До конца своих дней она будет сравнивать с Тристаном любого мужчину, с которым сведет ее судьба. Никто не сможет быть наравне с ним.
"Я
А Зирра в любой момент может попытаться вернуть его.
Улыбка Джулии увяла. Как она могла защитить его от женщины, которую даже не может увидеть? Женщины, которая живет в другом мире, другом времени? Она не знала. Все, что она могла сделать, - продолжать прятать шкатулку Тристана и держаться к нему как можно ближе.
В дверь опять позвонили.
– Если это тщедушный Питер, - прозвучал глухой голос Тристана, будто он накрыл рот ладонью, - мне придется убить его. Медленно и болезненно.
– Только если я не убью его быстрее, - пробормотала она. Ее груди уже покалывала, нуждалась в прикосновениях Тристана. Он хорошо "натренировал" ее тело, и сейчас она пристрастилась к занятиям любовью с ним - во всех позах, нежно или жестко.
На этот раз в дверь забарабанили.
– Кто бы это ни был, он не уходит, - мрачно произнесла Джулия.
– Моя шкатулка все еще в безопасности?
– Да. Я не перекладывала ее.
Тристан принял сидячее положение и со свистом смахнул одеяло.
– Оставайся здесь, - сказал он, останавливая на ней задумчивый взгляд.
– Я нейтрализую врага.
Тристан поднялся с кровати и направился в ванную.
– Тристан!
– позвала Джулия, все еще оставаясь на кровати и совершенно не волнуясь, что все ее тело полностью открыто для его взгляда. Она чувствовала себя могущественной и любимой.
Не раздумывая, он повернулся. Еще раз внимательно осмотрел ее. Желание загорелось в его глазах, из-за чего лавандовое мерцание превратилось в два сияющих редких драгоценных камня.
– Да.
– Оденься, прежде чем открыть дверь, ладно?
Он улыбнулся ей, заставляя расплавиться на месте.
– Для тебя - все, что угодно.
Повернувшись, Тристан вышел из комнаты. Все это время Джулия любовалась его крепкой голой задницей. Рот наполнился слюной. Нежно улыбаясь, она встала и собрала разбросанную одежду и наспех оделась. "Я отлично удовлетворенная женщина!" Она хотела петь и танцевать от радости! Когда она надела помятые джинсы и футболку, босиком пошла к входной двери. До нее донеслись голоса, мужской и женский, когда она еще не увидела говоривших. На Тристане были только серые спортивные штаны - хотя самые главные его части тела прикрыты. Он сцепил руки за спиной, ноги расставил на ширине плеч - он принял боевую стойку.
– Впусти меня!
– потребовала женщина.
– Нет, - прорычал Тристан жестко.
Узнав женский голос, Джулия округлила глаза.
– Фейс, - произнесла она, подходя к Тристану.
– Что-то случилось?
– Да, что-то случилось, - сказала ее сестра, сузив глаза.
– Этот варвар не пускает меня в дом!
Тристан робко посмотрел на Джулию.
– Я еще с тобой не закончил, маленький дракончик, и не хочу никаких гостей.
Она опять округлила глаза - хотя и хотела утонуть в его объятиях - и обошла его, чтобы подать руку сестре.