Раб сердец
Шрифт:
– Уводите Брана!
– крикнула Внята Тихая, длинным кошачьим прыжком соскочившая с крыльца прямо в ряды слушателей.
– Ребята, за мной!
Но она опоздала. В середине толпы забурлил водоворот, послышались яростные крики и, когда Внята с ратниками протолкались к этому месту, то увидели на брусчатке лишь растерзанные останки, в которых было трудно узнать человеческое тело. Из трупа торчали втоптанные в него обломки небольшого лешачьего лука.
– Ну, зачем вы так, люди добрые?
– укоризненно сказала Внята.
– Его же допросить следовало...
– Поторопились.
–
– Но нет худа без добра: теперь все мы ясно видим - если эта мразь так ненавидит Учителя, значит надо быть с ним. Записываюсь в вашу Рать, братья!
– И я! Я тоже!
– загудели стоявшие рядом.
– Почему же в «вашу Рать»?
– удивилась Внята.
– В нашу!
…-Значит, так...
– Внята Тихая обвела сидящих за круглым столом тяжёлым, хмурым взглядом.
– На всех наших советах мы всегда слушали, слушаем и впредь будем слушать Учителя. Мы привыкли к тому, что он всё знает и никогда не ошибается (помолчи, пожалуйста, Бран!). Пусть же сегодняшнее собрание станет единственным исключением, когда ему слова мы не дадим (молчи, прошу). Потому что сегодня я предлагаю раз и навсегда запретить Учителю появляться где-либо без надёжной охраны. Ждан, покажи.
Ждан Ратник швырнул на стол панцирную пластину.
– Почти пробита.
– злобно сказал он.
– А вот и наконечник, водяные его ковали. Острее бритвы, гадёныш. Эй-эй, в руки не берите, не видите - синим светится, верно отравлен.
– Обсуждать будем?
– осведомилась Внята.
– Учитель, тебе не давали слова... Нет других мнений? Значит, решено - никаких хождений в народ, пока не будет обеспечена полная безопасность. А уж этим я займусь со всей ответственностью, клянусь, дорогие мои братишки и сестрёнка!
4.
К дому, где поселился Бран, приблизились люди в распахнутых куртках, из-под которых выглядывали белые праздничные кафтаны с вышивкой. Тёмные кисти с крепкими пальцами резко оттенялись белизной рукавов. Первым степенно шествовал широкоплечий седобородый старец. Он нес пред собою что-то громоздкое, завернутое в расшитое солнечными кругами полотно.
За старцем следовала тройка парней. Они были похожи друг на друга и в то же время напоминали лицами старика, так что мысль о родстве сразу приходила в голову всякому, кто их видел. У каждого в руках тоже было по свёртку разных размеров. Парни, раскрыв рты, оторопело рассматривали простой дом, старое крыльцо, серые ставни, гнёзда ласточек, что во множестве ютились под крышей.
– Доброго дня, почтенные!
– сказал десятник ратников, охранявших крыльцо.
– Позвольте спросить, кто такие?
– Нам к Брану!- разом заговорили парни, широко и белозубо улыбаясь.-Вот с отцом прибыли Учителя поздравить с победою, поклониться от всех мастеров города, поблагодарить за освобождение Поползаевска от лешелюбов! Да от трудов своих подарки принесли!
– Что за подарок?
– Уж прости, - старик вежливо отвёл руку десятника от свёртка, -дар показывают тому, кому он назначен.
Вдруг ратники расступились. Десятник замолчал и поспешно сошёл с крыльца, уступая место новому
– Но хотя бы сказать, что несёте, можете?
– Доспехи на витязя для защиты от вражьего оружия чешуйчатые, меч да копьё.
Кулак хохотнул.
– Доспехи, говорите? Это кстати после вчерашнего. Что ж, попробую узнать, не занят ли Бран. Коли время есть, обязательно примет. О ком доложить?
– Скажи, оружейник Свара с сынами ждут.
Кузнецы встали у крыльца так, чтобы не мешать никому и терпеливо ожидали.
Через несколько минут Стрёма выглянул из-за приотворённой двери и позвал:
– Ну, железного дела умельцы, проходите, Учитель ждёт!
Свара глубоко вздохнул, даже сквозь потемневшую у горна кожу стал виден румянец волнения. Он оглядел себя, сыновей и с достоинством поднялся по скрипучим ступеням крыльца.
Бран принял их в большой, чисто выбеленной комнате. По квадратным пятнам на полу было видно, что когда то здесь лежали ковры. Ветер прохладными струйками влетал в в приоткрытые окна и тихонько шевелил бумаги, которыми был завален большой стол. Большой ворон, важно разгуливавший между бумаг, склонял голову и смотрел то в один лист, то в другой. Рыжий пёс дремал под столом, вытянув лапы. Колыхались складки голубого занавеса, скрывавшего дверь в стене напротив.
Справа от стола стояли оживлённо беседующие люди. Свара сразу выделил среди них одного, на вид старше остальных, говорившего меньше прочих, с тенями под усталыми серыми глазами. Именно ему, положив свёрток на пристенную скамью, Свара поклонился в пояс. Сыновья последовали его примеру.
– Здравствуйте, здравствуйте!
– утомленно улыбнулся Бран уголками губ.
– Присаживайтесь, рад встрече. Чему обязан ею?
– Пришли сказать спасибо от своей семьи и от всех тружеников Чистограда!
– Мне-то за что? Братство благодари. А что ж до начала осады из города не ушли? Выжидали, чья возьмёт - наша или правительства? Хотя да, правильно, не все ли вам, мастеровым, равно, Братству мечи ковать или лешелюбам... Лишь бы платили побольше? А?
Свара обиженно выпрямился, пожевал губами, и поглядел на Брана с укоризной.
– Не все горожане - лешелюбские блюдолизы, Учитель, не все памяти лишились, есть еще люди, у кого болит душа за родное. Я ещё для наших рунских полков Чёрного воинства ковал оружие. Думаю, и сейчас кое-кто из твоих ратников носит в ножнах мечи старой закалки.
– А при лешелюбских властях не ковал клинки?
– насмешливо пропела Внята Тихая.
—Ни одного! —решительно ответил Свара, —Много наших лучших мастеров покинули город, уехали в закатные страны. Так что теперь многие рунские мастера куют мечи для врагов наших. Увидишь на вражьем воине шлем, сработанный где-нибудь в Каменьграде, эх, скажешь, работа иностранная! А сладил тот шлем рунец из Чистограда, что за гроши машет молотом где-то в чужих краях. Или привезут купцы из Серой Гавани на продажу нам стальную мелось, начнут хвастать качеством, цену заломят немалую , а ведь не признаются, что вещи эти наши братья ковали...