Раб великого султана

Валтари Мика Тойми

Услышав слова Драгута, Синан подозрительно посмотрел на капитана и промолвил:

– Но если она прекрасна, как луна, то отчего же ты советуешь мне оставить ее лицо напоследок? Я вижу по твоим глазам, что что-то тут не так, и хочу разобраться в этом деле до конца!

Синан погладил тонкими пальцами бороду и приказал Джулии сбросить платье. Чуть поколебавшись, она послушалась и обнажила все, кроме лица, так и оставшегося закрытым вуалью. Синан велел ей повернуться, обозрел ее спереди и сзади и в конце концов заявил с неодобрением:

– Она слишком худа! Возможно, она смогла бы воспламенить какого-нибудь

юнца, но зрелому мужу нужна более широкая и мягкая подушка, чем молодому человеку, тело которого еще так упруго и гибко, что он с легкостью может улечься и на узкую доску.

– О всемилостивейший и милосердный Аллах! – вскричал капитан Драгут с потемневшим от гнева лицом. – Ты называешь эту девушку узкой доской?! Ты говоришь так по скупости и зломыслию, чтобы снизить цену, а стало быть, ты решил поторговаться за эту красавицу! Но ты еще не видел всего!

Поглаживая бороду, еврей Синан примирительно сказал:

– Не злись понапрасну, Драгут! Я охотно признаю, что из этой девушки можно сделать настоящую гурию [12] , если как следует подкормить ее кукурузой. Но об этом пусть заботится тот, кто ее купит. Меня же она не интересует.

И тут Джулия потеряла самообладание. Сорвав с лица вуаль и затопав ногами, она завопила, вся красная от гнева:

– Ты – злобный человек, Синан, и я не желаю больше сносить твоей наглости! Посмотри мне в глаза, если осмелишься, и увидишь такое, чего не видел еще ни разу в жизни!

12

Гурии (араб.) – в мифологии мусульман – вечно юные девы, услаждающие праведников в раю.

Синан подался вперед и заглянул Джулии в глаза. Он так вытаращил свое единственное око, что оно едва не вылезло из орбиты. У Синана отвисла челюсть, и показались гнилые черные зубы. Он долго рассматривал Джулию, а потом в ужасе закрыл лицо руками и воскликнул охрипшим голосом:

– Это упырь, ведьма или джинн? А может, это сон наяву? У нее же глаза разного цвета, один – голубой и зловещий, а другой – карий и лживый!

Драгут был явно разочарован, но продолжал защищаться, упрямо заявив:

– Ты не ошибся, Синан! Разве я не говорил тебе, что привез сокровище, доселе невиданное? Одно ее око подобно сапфиру, другое – топазу, а зубы – словно бесценные жемчужины.

– И ты называешь это сокровищем?! – заорал Синан, не веря своим ушам. – Теперь меня уже не удивляет, что ты потерял один из своих превосходных кораблей. У этой женщины – дурные глаза, и я трепещу при одной мысли о тех несчастьях, которые ты можешь навлечь на мой дом, приведя ее сюда! О Аллах, теперь мне придется потратить несколько кувшинов розовой воды, чтобы вымыть после ее ухода полы и арки дверей! И ты еще говоришь, что она – сокровище! Умнее всего ты поступил бы, если бы приказал удушить ее и бросил бы ее тело на съедение диким зверям.

Потеряв всякую надежду, Драгут, дрожа от волнения, решительно произнес:

– Ну что ж! Я повелю выколоть ей один глаз, и она перестанет пугать людей, хотя сомневаюсь, что получу хорошую цену за одноглазую женщину. Но я готов понести убытки в наказание за собственную глупость.

Моя

тревога за Джулию превратилась в настоящий ужас, но тут меня словно осенило. Я смело шагнул вперед и, спросив дозволения, сказал:

– Бисмиллах! Иррахман! Иррахим! Я часто слышал, что все свершается по воле Аллаха и заранее предопределено. Так почему же ты столь упорно противишься воде Всевышнего, если совершенно ясно, что Он желал, чтобы капитан Драгут привел сегодня нас троих к тебе? Вместо того, чтобы выкалывать ей глаз, ты должен искать тайный смысл ее появления здесь.

Мои слова произвели на Синана огромное впечатление. Он долго поглаживал редкую бороденку, погрузившись в размышления. Но ответить мне Синан не счел нужным: это было ниже его достоинства. Однако, подумав, он повелел принести священную книгу, Коран. Это был тяжеленный том, искусно изукрашенный золотом и серебром. Коран водрузили на эбеновую подставку, и Синан мог без труда переворачивать страницы книги, по-турецки сидя на подушке. Низко склонив голову, он благочестиво пробормотал несколько сур и изрек:

– Я подчинюсь повелениям священной книги.

Он взял длинную и тонкую золотую палочку, вручил ее Джулии и проговорил:

– Хоть ты и неверная, возьми эту золотую палочку и всунь ее между страницами Корана, а я прочту суру, на которую она укажет. Эта сура и решит твою судьбу и судьбы твоих друзей. Я клятвенно обещаю это и беру вас в свидетели того, что намерение мое неизменно и что я подчиняюсь воле всемогущего Аллаха.

Джулия взяла острую палочку так, словно хотела вонзить ее в Синана, но выслушала его речь до конца и наугад сунула палочку меж страниц книги. Тогда Синан с благоговением открыл Коран и, прочитав суру, на которую указывал конец палочки, изумленно произнёс:

– Аллах воистину велик, и неисповедимы пути Его. Это шестая сура; она называется «Аланам», или «Скот», что вполне понятно, ибо кто же есть рабы, как не скот. Палочка указала на семьдесят первый стих, который гласит:

«Скажи им: так будете ли поклоняться божествам, которые не могут ни повредить вам, ни помочь? Или подобно тем, кто обольщен Шайтаном, вернетесь к прежнему, один раз узревши свет? Если такие попытаются увлечь и тебя на стезю заблуждения, ответь им: Вера Бога нашего – истинная, заповедано нам принять ислам, это – религия Бога всемогущего».

Синан выглядел глубоко потрясенным и смотрел по очереди то на меня, то на Джулию, то на Антти.

Драгут тоже очень удивился и произнес:

– Аллах воистину велик, и я не ошибся, приведя эту девушку к тебе в дом!

Не знаю, действительно ли еврея Синана так уж обрадовал приговор Корана, но властитель Джербы изрек:

– Беру назад все то, что говорил недавно в неразумии своем, и пусть будет так, словно, ничего не было сказано. Кто я такой, чтобы ставить под сомнение волю Аллаха, хотя и правда не знаю, что мне делать с этими рабами. Нет, я их, конечно, куплю, Драгут, но по сходной цене, ибо я и впрямь не могу себе позволить бросать деньги на ветер. Так что дам тебе за них тридцать шесть дукатов и коня, которого посылал за тобой. Это – хорошая плата за столь жалких людишек!