Раб всех моих желаний
Шрифт:
– Ты прав. Я нахожусь неподалеку. Сейчас забегу.
Владимир вскочил с кровати и заметался в поисках джинсов. Куда, черт возьми, он задевал их вчера?
Штаны уютно покоились на спинке кресла, под рубашкой, и хозяин с руганью натянул их. К приходу приятеля он едва успел застелить постель и раскрыть ноутбук, изображая бурную деятельность. Филипп покосился на компьютер и улыбнулся:
– Работа в поте лица?
– А как же! Просиживаю целые часы.
– И при этом успеваешь проигрывать в карты большие суммы, – усмехнулся Стрельников, однако, увидев недовольную физиономию друга, сразу оборвал сам себя: – Ладно, что позволено Юпитеру… Это не мое дело. Вот адресок.
Гоголев кивнул и сунул руку в карман:
– А вот и деньги. Кофейку не желаешь?
Филипп бросил взгляд на дорогие часы:
– С удовольствием,
– Как пожелаешь.
Начальник службы безопасности банка пожал холодную руку Владимира.
– Если что – обращайся.
– Обязательно. – Гоголеву не терпелось выпроводить этого человека за дверь, что он и сделал с вежливой улыбкой на лице и с ликованием в душе.
Когда шаги Стрельникова стихли, он бросился к столу. На визитке начальника службы безопасности небрежно был написан адрес шантажиста: улица Кленовая, пять. Это название ни о чем Владимиру не говорило. Наверное, это где-то в многочисленных частных секторах маленького приморского городка. А кто же получатель его кровных? Тверская Полина Дементьевна! Удивлению журналиста не было предела. Это еще кто такая?! Гоголев мог бы отдать на отсечение руку – никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах он не пересекался с этой дамой. Впрочем, женщина наверняка являлась подставным лицом. Получая зеленые по своему паспорту, она отдавала их за смешное вознаграждение настоящему шантажисту. Вот его-то и следовало вычислить Владимиру. И сделать это нужно как можно скорее. Тогда второй гонорар целиком пойдет на новый дом, в котором они поселятся с Лизой.
Гоголев вздохнул и стал готовить завтрак. Есть не хотелось, и он силой впихнул в себя пару бутербродов со старым жестким сыром, валявшимся в холодильнике. Только кофе, как всегда, был хорош. Он и придал немного бодрости и храбрости измученному человеку. Потом Гоголев позвонил в справочную города и узнал, в каком конце Черноморска следует искать улицу Кленовую. Ему все любезно объяснили. Что ж, не так близко, но и не очень далеко. Малаховка находится гораздо дальше! Собираясь на встречу с шантажистом, возможно, последнюю для этого подлеца, он взял с собой пистолет и деньги. Даже в эту минуту Гоголев надеялся на мирное решение проблемы. В конце концов, вдруг незнакомец возьмет еще двадцать тысяч и отстанет навсегда? Бывает же такое! Почему бы не попробовать? В ту же минуту в голове его волчком завертелась другая мысль. А если не возьмет, значит, надо его убить? Как он это сделает? Неужели вот так спокойно убьет человека? Ведь он еще никогда в жизни никого не убивал… От волнения у него пересохло во рту. Руки и ноги задрожали. Зная, что до остановки автобуса ему идти минут двадцать, Гоголев, тем не менее, не заказал такси. Если придется убивать, важна каждая деталь, каждая мелочь. Вдруг таксист запомнит его? Конечно, запомнит, что за глупый вопрос! Другое дело – если запомнит, заложит его в нужное время в нужном месте, когда найдут труп и напишут об этом в газетах… Боже, как все это страшно и неприятно! Неужели об этом размышляет он, примерный мальчик Володя Гоголев, хороший журналист и известный писатель? Что скажут его друзья и близкие, когда все узнают? Разве кто-то станет ковыряться в мелочах, разве кому-нибудь будет интересно знать, как этот негодяй зажал Гоголева в угол, не оставив ему другого выхода? Нет, все мигом отрекутся от него. Может быть, Лиза… Нет, и она отвернется, да еще с таким страхом в голубых глазах… Такая девушка никогда не поймет: все это – ради их будущего.
Маленькая спортивная сумка – подарок любимой женщины – была набита до отказа. Здесь покоились пистолет и деньги – находка для милиции, если ребята вдруг вздумают проверить его багаж. Впрочем, что за ерунда, кому понадобится проверять его багаж, зачем? Нетвердо ступая, он отправился на остановку. Автобус пришел через полчаса, словно оттягивая задуманное Гоголевым. Он сел на заднее сиденье и стал смотреть в окно. Пыль, залетавшая в открытый в потолке люк, слепила глаза, однако журналист ничего не замечал. Старый транспорт миновал знакомый любимый пляж, и на секунду перед его глазами возникла, словно в прозрачной дымке, Галя Сомова. Она улыбалась и манила его к себе, хотела что-то ему сказать, и Владимир тихо произнес:
– Галочка, если бы не моя глупость, ничего бы этого не было!
Девушку быстро вытеснила другая, та, которая прочно завладела сердцем Гоголева.
– Лиза,
– Улица Кленовая.
Журналист поспешил к выходу. Как он и предполагал, она располагалась в частном секторе городка, объединяя разнокалиберные домики. Видимо, близость моря привлекала сюда богатых горожан, выстроивших свои хоромы за высокими заборами. Старожилы заботились о своих ветхих домишках, порой утопавших в ухоженных садах. Именно на один из них и обратил внимание журналист. Собственно, если бы не вывеска, на которой черным по белому было написано название улицы и выведен номер дома, он бы прошел мимо. Впрочем, дом не выглядел совсем уж запущенным. Чьи-то заботливые руки явно совсем недавно подлатали калитку, побелили стволы старых плодовых деревьев и бережно ухаживали за огородом. На чисто вымытых окнах красовались белоснежные занавески. Новенькие грабли и лопаты стояли у забора. Неужели на их покупку неведомая Гоголеву Полина Дементьевна и израсходовала его деньги? Потоптавшись на месте минут пять, он решил: пора знакомиться, и прижал палец к черному поцарапанному звонку. Дверь домика распахнулась, послышались неторопливые шаги. Он уже различал силуэт женщины в черном халате и платке, скрывавшем лицо, и это заинтриговало его. Какая она, эта Тверская, пожилая или молодая? Почему она согласилась помогать преступнику? Да и в курсе ли она происходящего? Что же он ей скажет? Захочет ли она помочь ему? Мысли эти захватили его целиком, и Владимир настолько отдался им, что не заметил, как дверь со скрипом отворилась, и в грудь его уперлось черное дуло пистолета:
– Привет! Я знала, что ты меня найдешь…
От неожиданности спортивная сумка вылетела из его ослабевших рук. Перед ним с каменным лицом стояла Галя Сомова и целилась прямо ему в сердце.
– Галя?! Ты?!
– Разве я так изменилась?
– Но как ты… Почему ты…
– Не ожидал! – выдохнула она. – Впрочем, зачем стоять в дверях? Проходи.
Под прицелом ее оружия он направился к веранде и обессиленно сел на колченогий табурет. Галя примостилась рядом. Владимир попытался улыбнуться:
– Как ты?
– Жива, как видишь, – в ее голосе прозвучала ирония.
– А я искал тебя, – с трудом вымолвил он. – На следующий же день после нашего расставания. Даже спрашивал твой адрес у наших коллег. Но никто его не знал.
Женщина усмехнулась:
– Кому нужна простая сотрудница издательства? Другое дело – известный писатель! Перед ним открываются двери домов, в которые раньше его не пустили бы и на порог, сотрудники банка выдают ему засекреченную информацию, а самые красивые и богатые девушки города готовы выйти за него замуж! И заметь: они не желали знать о его существовании, пока он прозябал простым редактором.
Мужчина скривился.
– Если ты о Лизе, то она любит меня.
– Вот это мы и проверим.
Она чуть привстала, потянувшись за чайником, а он попытался рассмотреть ее живот. С момента их расставания прошло больше двух месяцев. Оставила ли Галя ребенка? Впрочем, ему ничего не удалось разглядеть. Мешковатый черный халат мешал ему это сделать. Гоголев набрался смелости и спросил:
– А наш ребенок?
Ответом ему был злой, измученный взгляд.
– Не волнуйся. Все вышло так, как ты хотел.
Он до хруста сжал пальцы.
– Ты сделала аборт?! Прости меня, милая. – Владимир бросился перед ней на колени, но девушка остановила его:
– Сиди! Смотреть противно!
– Послушай, ты же многого не знаешь… – Он пытался сказать что-то еще, однако Сомова помешала ему это сделать:
– Не знаю – чего? Того, что ты не хотел этого ребенка? Что уговаривал меня сделать аборт? Помнишь свои слова, когда я попросила тебя записать его на свое имя?
Больно кольнуло сердце. До сегодняшнего дня Владимир и не знал, где оно у него находится.
– Да! Признаю: я вел себя, как подлец, но потом опомнился и заметался в поисках тебя. Я нашел лишь домик, в котором ты снимала времянку, и мне стало безумно стыдно самого себя. Если бы тогда мы не разминулись, ты бы услышала, что я принял все твои условия. Спроси Арсена! Он в курсе. – Гоголев набрал в грудь воздуха. – Несколько дней я ждал тебя на нашем месте, на пляже Героев, помнишь?
Что-то теплое промелькнуло в выражении ее лица, но тут же исчезло.
– Было и прошло, – тихо сказала женщина. – Ты сломал мне жизнь, Володя. И за это нужно заплатить!