Раб
Шрифт:
Зашипело. Лязгнуло металлом. Завыли двигатели. Вагон поплыл, набирая скорость, и вскоре уже нёсся, огибая город и раскачиваясь. Прогрохотали по мосту. Строения кончились. За окном замелькали деревья, между стволами которых посверкивала узенькая речушка.
Не прошло и пятнадцати минут, как прибыли на следующую станцию. Девушка так и не объявилась. Андрей постоял в тамбуре и вернулся в вагон.
«Хорошо. Раз так – доеду до бухты, а там посмотрим».
Снова заскрипели рессоры. Колёса стучали по редким стыкам. Андрей смотрел
«Эта шлюха, Агнесса Серафимовна, наверняка получила указание директора. Потому и перестала ходить, а сама выжидала, когда он допустит оплошность. Да какая оплошность?». – Он знал из рассказов коллег, что в этих гостиницах ещё и не такое вытворяли и ничего. Всё, как говориться, оплачено и схвачено. Персонал гостиниц, чтобы ни случилось, молчал и выполнял свои обязанности, за что и получал свои дивиденды. А тут – «…шлюху привёл! Одно слово сука. Хорошо ещё не додумалась милицию вызвать». – В памяти всплыл образ Агнессы Серафимовны. Андрей скрипнул зубами и сжал кулаки.
Сухие тёплые ладони с длинными тонкими пальцами легли на глаза. Она зашептала в самое ухо:
– Тихо, милый. Не поворачивайся и слушай. Меня тут пол поезда знают. Доедем до бухты, обойди вокзал слева и встань за трансформаторной будкой. Я сама подойду.
Её губы мягко коснулись его шеи, от чего по телу пробежали мурашки. Она отняла ладони от его лица. Сердце забилось подобно зажатой в ладони птице. Он оглянулся, но поблизости уже никого не было.
Дорогу до бухты он почти не запомнил. В окне электрички, как в раме картины, на фоне мелькающей растительности стояла она. Андрей жадно всматривался в её глаза, рассматривал её ноги, крепкий живот, соски и….
2
Выйдя из вагона, Андрей закурил, и двинулся по перрону, обходя вокзал слева. За углом он заметил трансформаторную будку синего цвета. За ней, белела стена туалета с большими чётными буквами «М» и «Ж». Андрей встал за будкой и курил. Вокруг никого. Всюду деревья да заросли полыни. Из-за деревьев доносился слабый шум прибоя. Пахло морем. На перроне галдели, покидающие вагоны дачники. Свистнул электровоз. Наконец справа, Андрей услыхал звук приближающихся шагов и частое дыхание.
На ней была камуфлированная, застёгнутая под горло куртка и черные, плотно прилегающие джинсы. На ногах тяжёлые чёрные ботинки. Не говоря ни слова, она повисла на плечах Андрея и впилась в его губы долгим поцелуем. Она так сильно прижалась к нему, что он почувствовал каждый бугорок её тела. Он обхватил её руками за спину. Прижал к себе. Низ живота стал твёрдым. Почувствовав это, она отстранилась и посмотрела Андрею в глаза. Смуглая кожа её лица стала пунцовой. Глаза горели. Грудь поднималась высоко и она шумно с присвистом дышала. При этом она крепко до боли вцепилась в его шею, тонкими как когти пальцами.
– Ещё немого, милый, – произнесла она отдышавшись. –
3
У края круглой площади, Андрей заметил белую обшарпанную Тойоту Марк-2, с тонированными стёклами. Рядом на скамейке зевал бомбила – судя по наружности кавказец, одетый в линялые синие шорты до колен, белую тенниску и сланцы. На орлином носу – тёмные очки.
– До бухты поедем?
– Поедем дарагой. Ты один?
– Нет. Притормози у рынка – сестра подсядет.
– Понял дарагой. Пятихатка с тебя.
– Идёт.
Андрей уселся на заднее сидение, и Марк рванул с места.
Рынок оказался в квартале от площади. Она юркнула в открытую Андреем дверь и прижалась к нему, озираясь по сторонам.
– Всё хорошо?
– Да, милый.
Не обращая на них внимания, бомбила врубил транзистор:
– Русское радио – всё будет хорошо!
4
Тойота летела по трассе, шурша шинами. Скорость была приличной, но водитель вёл автомобиль уверенно. Мимо пролетали мелкие строения, небольшие рощицы, попадались открытые, заросшие только редкой травой места. А за всем этим, накрывая полмира, серебряным зеркалом блестело море, скрываясь далеко за горизонтом, в белой дымке.
Вот и бухта. Получив бабки, бомбила хлопнул дверью, и укатил обратно. Они остались вдвоём у края дороги. Ниже трассы раскинулись бесконечные белые Приморские пляжи.
– Где прокат? – Андрею не терпелось закончить с бытом.
– Сначала вправо, на турбазу. Там магазин. Нужно затариться продуктами и вином. – Она игриво качнула головой. – Ты любишь вино, милый?
– Предпочитаю покрепче.
– Там хорошее вино. Молдавское. Есть и коньяк.
– Пошли.
«Затарившись», всё сложили в рюкзак, купленный здесь же, и двинулись к пункту проката.
– Возьми двухместную палатку, два надувных матраса, два спальника, котелок, чайник, чашки, кружки и ложки. Я подожду тебя вон там. – Она указала пальцем на скалы, возвышавшиеся в ста метрах за пунктом проката.
5
Пункт проката – обыкновенный двадцати футовый контейнер, выкрашенный в оранжевый цвет, был увенчан Российским флагом. Обтрепавшийся и линялый, флаг трепыхался на ржавом пятиметровом флагштоке. В дверях появилась полная, пенсионного возраста женщина, в шортах из серой плащёвки и широкой, как парус футболке. На голове кепка-капитанка, белая, с чёрным козырьком и золотистым якорем. На мозолистых стопах ничего. Шлёпая по полу босыми ногами, она сносила к дверям всё, что перечислял ей Андрей.