Работа для Бекки
Шрифт:
– А у тебя как дела, Виктория? – Андрей уперся локтями в столешницу, а кулаками в подбородок. – Официанткой, я смотрю, трудишься. Или просто подрабатываешь?
– Подрабатываю. – Вика снова продемонстрировала свои «зубы веером». – Но вообще я здесь хозяйка. А заодно бухгалтер и шеф-повар. Не самые лучшие времена сейчас у меня, но пытаюсь удержаться на плаву.
– Ну-ну, – сказал Андрей. – Не зря, наверное, торговое образование получила. А времена сейчас у всех не самые лучшие.
– И у тебя?
– Я – исключение, – бахвалясь, соврал он.
– Ты всегда был исключением, – польстила она, и оба рассмеялись.
«И как же
Вика принесла бутылку «монастырки», чистые стаканы («жахнем по полному!»), и они выпили. Быстро разговорились, вспоминая студенческие годы. Вика, оказывается, прекрасно все помнила. В отличие от Андрея. Она то и дело толкала его в плечо своей на удивление тяжелой рукой, закатывалась в смехе, а просмеявшись, выдавала какую-либо историю из тех лет, которую он, как ни силился, вспомнить не мог. Практически ни одной. Чтобы не выглядеть перед ней полным кретином, он время от времени обрадованно вскрикивал: «Ах да, помню-помню!» – и заходился в натянутом смехе, а Вика радовалась, как ребенок, всплескивала руками и заводила новый рассказ, не отводя от него обожающего взгляда своих коровьих глаз.
Андрей сразу заметил этот взгляд. Заметил, оценил и словно мимоходом подумал: «Стоит чуть поднажать, и она – моя. Хотя даже и нажимать не надо – она и так моя…»
Он уже порядком опьянел. Сознание настолько затуманилось, что проблема со Стэном уже не казалась столь ужасной и мрачной, как всего час назад. Нет, Стэн не может поступить с ним, как поступал со многими своими должниками. Они так хорошо ладили, и к тому же Андрей не простой должник, он – самый крупный его должник, с большой, так сказать, буквы, и вряд ли Стэну захочется терять кровные полмиллиона долларов только ради того, чтобы не изменить своему глупому принципу: не заплатил – значит, обманул, а обманщик должен быть наказан.
Когда речь идет о таких суммах, этот принцип не годится, нужен другой: не заплатил – значит, не хватило времени. Потерпи и получишь больше.
От этой внезапно пришедшей ему в голову мысли Андрей едва не подпрыгнул на стуле. Да, конечно – Стэну незачем его убивать. Стэн не такой кретин, чтобы терять полмиллиона. Стэн смирится и даст ему еще время, а уж он, Андрей Бубнов, постарается расплатиться, отдаст все до последнего цента, до последней копеечки, будет работать без продыху в ущерб самому себе, лишь бы выйти из этой истории чистым и живым.
Вместе с этой мыслью он почувствовал вдруг удивительное облегчение, словно все последние дни носил на плечах непомерный груз и не имел возможности от него избавиться, а тут вдруг – плюх, еще вина в желудок – и груз в одночасье испарился, словно его и не было.
Если бы Андрей умел летать – взлетел бы. Это было прекрасное чувство. Обретение второй жизни. Господь бережет его, Господь не даст ему умереть!
Воодушевленный, Андрей наполнил «монастыркой» свой стакан, забрал у Вики ее стакан с недопитым вином и тоже наполнил.
– Выпьем за нас, Виктория! – объявил он, чувствуя, как лицо разрывает напополам широкая улыбка. – Брудер, так сказать, шафт… Не возражаешь?
Андрей вложил стакан с вином ей в пальцы, поднял свой, и они скрестили руки. Глядя друг другу в глаза, выпили все до дна. Крепко, взасос, поцеловались и одновременно отпрянули друг от друга, отвернулись, чтобы тихонько отрыгнуть в сторонку дешевое вино. Потом
– У тебя есть семья, Виктория?
Чтобы подчеркнуть крутость своего нрава, Андрей хотел пустить перед собой несколько дымовых колец, но это ему не удалось – сказалось долгое отсутствие практики, – и только закашлялся. Поморщившись, отмахнулся от дыма. Вика, глубоко, по-мужски, затягиваясь, помотала головой.
– Была, – сказала она. – Не очень долго. Ты его должен помнить – Славка Батурин с нашего потока. Помнишь, темный такой, мрачноватый, он еще с Сахалина в Город приехал. Мы с ним чуть больше года прожили. Промучились, вернее. Ну что поделаешь, если не создана я для семейной жизни. Мне разнообразие нужно, а он: Вика, подмети пол на кухне; Вика, помой посуду, чистых тарелок ему, видите ли, не осталось; Вика, постирай белье – к нам, видите ли, его родня из Анивы прилетает! Вика то, Вика се. В общем, загуляла я с горя, а он возьми да застань меня в такой позе, когда остается только сказать: «Милый, это совсем не то, что ты думаешь!» Короче, я не Першина больше, а Батурина, хотя и развелась.
– Живешь-то где? – продолжил допрос Андрей.
– Комната у меня в Кировском. Денег скоплю, квартиру куплю, недолго уж осталось. Бизнес хоть плохонько, да идет.
– Может, нам навестить твою комнатку? – с кривой улыбкой предложил он, словно бы шутя.
Андрей наперед знал, что Вика согласится, – она всегда соглашалась. И он не ошибся. Вика игриво погрозила ему пальцем и сказала, смеясь:
– На старое потянуло, проказник?
– О, я шалун еще тот! Переодевайся, поехали, я на технике, – Андрей уже не просил и не заигрывал – он приказывал, и тон его не допускал никаких возражений.
О Стэне он забыл окончательно, и о страхе своем забыл, и о Бекки с Пашкой тоже, остались только кипящие гормоны, которые ему немедленно надо было куда-то излить. И Виктория лучше всего подходила для этой цели.
– Но как же я поеду, Андрюшенька? – заволновалась Вика. – Мне еще два часа до закрытия.
– Хозяйка ты здесь или нет, в конце концов? Закрывай свою богадельню и едем. Живо.
Вика безропотно подчинилась. Она столь резво бросилась исполнять приказание, что Андрею показалось: прикажи он ей сейчас облить все здесь бензином и поджечь, она подчинилась бы ему столь же безропотно и столь же быстро. Это ему понравилось. Он даже рассмеялся во весь голос и почувствовал жгучее внутреннее нетерпение: ну что же ты так долго возишься, шалава? Поторопись, я тебя помурыжу пару часиков, и мы по-доброму расстанемся. Секс обещает быть бешеным, как тогда, в студенчестве. Как и с тобой, и с подружкой твоей, той, большеносой… И как с Бекки поначалу. А впрочем, поначалу со всеми так…
Вика выбежала из-за стойки буквально через минуту. Засаленного передника на ней уже не было, была белая блузка и длинная белая юбка, из такой тонкой ткани, что даже здесь, в отсутствие солнечного света, сквозь нее просвечивали стройные ноги. И белые трусики тоже, да что там трусики – даже невесть откуда взявшиеся синяки на ляжках можно было видеть сквозь эту прозрачную ткань. Андрей немедленно вспомнил, как разгружал вагоны на Сельмаше, и впервые засомневался: а верно ли он поступает? Но длилось это недолго. Через секунду он уже ни о чем подобном не думал, а думал только об одном: быстрее, быстрее же ты, шалава!