Работа для гробовщика
Шрифт:
— Которая из них? Мисс Ивэн?
— Да, старшая мисс Палинод. Мы с ней ещё не на дружеской ноге. «Ты из простых и не слишком понимаешь, что несешь, но ты мне нравишься» — вот какова она. — Он явно был пристыжен. Что-то в ней есть, наверное то, что называют обаянием.
— Ты так думаешь? От Тоса что-нибудь узнал?
— Немного. Отойдем на минутку. Это ваша комната? Мне показалось, что узнал вашу старую надломленную расческу на туалете. — Лодж старательно прикрыл двери и продолжал, понизив голос. — Кое-что я узнал. Тос теперь не при деле, стал почтенным обывателем. Работает.
— Знаю.
— Так, пустячок. На тему Эпрон Стрит шутили ещё год назад, потом вдруг перестали.
— Никто позднее и не вспоминал?
— Пожалуй, нет. — Лодж говорил необычно серьезно, в его черных глазах читалось удивление. — С той поры люди начали бояться. Видно, лондонские ребята что-то знают. Я сделал, как вы говорили, и старался выведать какие-то фамилии, но единственный парень, который имел что-то общее с Эпрон Стрит, — это Эд Джедди из банды с Вест Стрит. Тос говорит, в один прекрасный день тот перепил в заведении «Под подвязкой» на Поль Лейн. Приятели стали над ним потешаться, он разозлился, ушел и никто с той поры его больше не видел. Знаете, шеф, банда с Вест Стрит промышляет сигаретами. Помните убили девушку в киоске, что попробовала дать им отпор? Их работа. Полиция тогда полностью обделалась. Это вам что-то говорит?
— Почти ничего, — покачал головой Кэмпион, но задумался. — Нападение на киоск с убийством случились год назад, но Эпрон Стрит не кажется мне табачной трассой. Что еще?
— Понаблюдал за Питером Джорджем Джелфом и его грузовичком. Он открыл свое дело во Флетчерс таун, нанял двоих рабочих. Именует себя «транспортным предпринимателем», и его новое имя — В. П. Джек. Это он был вчера у аптеки. Держится очень деликатно и скромненько. «Целую ручки», и так далее. Это немного, признаю, но у меня есть его адрес, и полиция может заглянуть туда в свободную минутку. Но самый лакомый кусочек я приберег под конец. Гроб-то вернулся.
— Что-что?
— А, удивились? — Лодж был в восторге. — Я тоже. Когда сегодня днем я не застал здесь вас, зашел к свояку Джесси. Как член семьи стучать не стал, просто вошел с черного хода и давай его искать. Столярная мастерская у него в маленьком тихом дворике. Когда-то там держали ящики для мусора. В сарае есть окошко, и увидав, что двери заперты, я позволил себе заглянуть через него в середку. Оба гробовщика были там, нагнувшись, словно что-то распаковывали. Я не ошибся — гроб тот же самый: черный, как ночь, а золота на нем, как на штанах швейцара. Но только вам одно скажу — полон он был под завязку.
— Правда? — Кэмпион, к восторгу Лоджа, был искренне удивлен. — Ты уверен?
— Богом клянусь! К тому же он из двух частей, как ширма в гостиной. Я сразу потихоньку удалился.
— Как это, крышка на петлях, что ли?
— Может быть и так. Не видел. Он был прикрыт рогожей, а рядом узкий длинный ящик. Второй раз я заглядывать не стал. Когда имеешь дело с Джесси, лучше держать ухо востро. И я решил не портить дело. Тем более уже опаздывал. Ладно-ладно, если вам не интересно, Бог с ним, — в охрипшем голосе звучало сожаление. — Тут мне дали понять, что можно складывать вещички.
— В самом
— Для вас это новость? — Лодж засиял. — Хоть не обидно. Вести прямо с пылу — с жару. Наших друзей фараонов тут полно, как родственников на свадьбе. Говорят, они расставили сеть. Остается сделать прыжок и сесть в лужу, если преступник сбежит.
— Кто это сказал?
— Любой, кого ни спроси, за исключением самой полиции. Наш мудрец ничего не знает? Вот тебе на! Но вернемся к делу. Может вы тут что-нибудь и пронюхаете, шеф. И не машите рукой, — добавил он серьезно. — Это что-то не от мира сего. И кроме того решите, что будете пить: herba mate или отвар из крапивы. Еще они приготовили что-то вроде тех цветов в холле. Немного на это найдется любителей.
Уже держась за ручку двери, он замялся. И выглядел не слишком весело.
— Присмотритесь к нашей престарелой красотке. Она того стоит. Один чулок сполз до половины, в буфете пусто — за исключением бутылки из-под шерри. Ее сестру прикончили и большинство гостей пришли затем, чтобы узнать об этом побольше. Она их потчует черствыми бисквитами, а они рвутся поговорить про отравления. Но если бы вместо меня появились Их Королевское Высочество и леди Годива, она не повела бы бровью. Вот это самообладание! Она мне импонирует. О вас доложить, или войдете сами?
Кэмпион поблагодарил, заверив, что как-нибудь сам справится.
Прием мисс Ивэн был в разгаре. Хотя публика собралась весьма пестрая, а угощение оказалось весьма необычным, какая-то тень элегантной изысканности, отличавшей приемы в Портминстер Лодж в девяностые годы прошедшего века, все ещё витала над этим случайным сборищем.
Гости столпились впритык друг к другу среди массивной мебели и разговаривали на пониженных тонах. Собралось куда больше народу, чем обычно, и люди театра преобладали лишь незначительно.
К примеру, первым знакомым, которого заметил Кэмпион, оказался Гарольд Лайнс, главный репортер уголовной хроники «Воскресного слова», понуро поглядывавший поверх полного — чего с ним никогда не случалось — стакана.
Хозяйка стояла на коврике у камина, недалеко от кресла. На ней было все тоже красное цветастое платье, так ей не шедшее, но к счастью шаль и брильянты скрашивали общее впечатление. Не отличаясь красотой, она брала властным характером и повелевала как мистером Генри Джеймсом, директором банка, так и невысоким, смуглым, латинского типа молодым человеком, явно из труппы «Тесписа».
Прежде чем Кэмпион успел до неё добраться, ему пришлось протиснуться через изрядную толпу, встретив немало откровенно любопытных взглядов. И вдруг он оказался лицом к лицу с владельцем усов, которые надолго врезались ему в память.
Мистер Оливер Дродж многословно его приветствовал.
— Привет! Как вам все это нравится? — Сразу было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. — Не слишком подходящее время, а? — Риторически вопрошая, он махнул бы рукой в сторону хозяйки, окажись для этого достаточно места. — Просто хочется покраснеть от стыда. И хуже всего, что все так невинно. — Говорил он весьма выразительно. Его дед не мог бы выразиться точнее. — Яблоки, — добавил он.