Работа и прочие неприятности
Шрифт:
Когда дверь за рыжим курьером захлопнулась, я обессилено опустилась в кресло. Рука сама потянулась за мобильником, а открыв непрочитанное сообщение, тихо выругалась.
«Ухожу через вторые двери, будете уходить, заприте кабинет и приёмную. Сегодня вас спасло только то, что у меня появились НЕОТЛОЖНЫЕ ДЕЛА. В следующий раз, если вы не сумеете выдворить нежелательных посетителей не позднее чем через 15 минут, УВОЛЮ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!»
Я очень прониклась содержательностью сообщения, от которого одновременно хотелось удавиться и смеяться. Во-первых, у босса был особый путь отступления.
Но это были почти весёлые мысли. Удавиться же хотелось, оттого что от увольнения меня сегодня спасли неотложные дела, а в последующем времени будут отделять только жалкие 15 минут, за которые даже три таблетки самого мощного слабительного не успеют подействовать. Потому как для наступления эффекта любого средства нужно минимум полчаса.
Так что вперед Мариночка, авось придумается чего, для отпугивания народа. Можно приёмную святой водой обрызгивать, только главное что бы надпись была соответствующая, чтоб понятно было, что я их изгоняю, а не спасаю от жары. Придумывать что-то иное, не такое бредовое, времени не было, звонки снова посыпались как из рога изобилия, и к завершению рабочего дня чувствовала я себя отвратительно. Хотелось посидеть в тишине или прилечь, хотя бы даже на полу. Рабочая неделя обещала быть тяжёлой во всех смыслах этого слова.
На следующий день, заняв своё рабочее место, как и вчера на двадцать минут раньше начальника, удостоилась его внимательного взгляда и сухого приветствия. Сегодня он не был так зол, поэтому смею предположить, что у неотложных дел имелось вполне женское имя. И в подтверждение моих слов босс вызвал меня к себе, чтобы дать интересное задание.
– Карина… - он окинул меня внимательным взглядом.
– Марина, Игорь Станиславович. – спокойно исправила ошибку.
– Марина. – слегка пренебрежительный тон заставил мысленно поморщиться. – Вчера я сказал, что был слегка разочарован вашим исполнением работы.
Округлив глаза, я воззрилась своим самым убедительным взглядом наполненным абсолютного непонимания. Если нет шанса отстоять себя, лучше притворится дураком, может и пронесет.
– Я записала что-то неправильно, или кофе…
– Нет! – гаркнул начальник. – Не в этом дело, хотя ваш навык приготовления кофе желает лучшего. Но речь не о том, думаю, вы понимаете, о чем я, о наших нежелательных гостях. – Тожественно возвестил босс.
Ответить мне было нечего, я молчала, ожидая последующей выволочки.
– Не смотря на уже сказанное мною вчера, вы справились на отлично и нежелательное лицо номер один выдворили довольно быстро. Я видел ваши труды на записи. – и карающая длань начальствующего лица, указала на собственно камеру наблюдения.
Мысли заметались в голове. Какого чёрта мне раньше не сообщили о камерах! Мыслей которая была одна, хуже другой оказалось так много, что я даже не обратила внимания на слова начальника, вспоминая, не сделала ли чего лишнего или ненужного. А затем
– А камеры записывают звук?
Спаси и сохрани! Не помню, кляла ли нашего «властного и красивого» в голос, потому что если делала это – мне конец. В голове снова возник всем известный голос «Как говорит наш дорогой шеф, если человек идиот, то это надолго…» Начальник как-то странно на меня посмотрел, а затем усмехнулся.
– Нет, но и без этого я был впечатлён вашими способностями. – бархатным голосом произнёс Игорь Станиславович.
Я воззрилась на мужчину, не понимая, чего он от меня ждёт, или это непонятное молчание просто ожидание, когда доставят орден труда. Который торжественно, блестящей медалькой ляжет на мою многострадальную грудь, коей за прошедший день не раз и не два, отчаянно бросалась на защиту начальственных нервных клеток. Но, увы, ничего такого не произошло, и начальник продолжил.
– Ладно, иди. – как-то слегка разочарованно бросил мужчина, на что я важно кивнув отправилась к двери. Но у самого выхода начальник окликнул меня. – И, да, Марина отправь Леночке букет красных роз с запиской от меня.
Розы я заказала быстро, продиктовав содержимое записки, получила заверения продавца цветочного магазина, что требуемое доставят адресату в течение часа. Я понадеялась, что так и будет, как оказалось зря. В общем, жизнь меня ничему не учит, не стоит на сто процентов полагаться на других не стоит.
Беда пришла, откуда не ждали. Нет, конечно же, я знала, что в любую минуту может заявиться кто-то из «черного списка», но не ждала подлянки от человека чьего имени там нет.
Елена Скворцова, бывшая модель, ныне владелица нескольких престижных салонов красоты, прекрасной фурией ворвалась в приёмную. Одна из нынешних любовниц Игоря Станиславовича, и глядя на букет роз, перевитый чёрной ленточкой в её руках, что-то мне подсказывало, что скоро её статус изменится, как и мой, соответственно.
– Здравствуйте Елена…
– Этот гад у себя? – без расшаркиваний спросила разгневанная женщина.
Я не могла ответить ничего вразумительного, только неопределённо махая руками.
– Отлично! – и женщина шагнула в кабинет.
Мне ничего не оставалось делать, кроме как начать писать завещание. Оно мне понадобится, ещё как, понадобится. Аккурат тогда, когда крики стихнут, и шеф с этой прекрасной фурией выйдут наружу, и точно знаю, захотят моей крови. Хотя зачем ждать своей кончины предаваясь отчаянью, можно потребовать ответа у тех, кто однозначно сможет ответить, какого лешего, здесь происходит?!
Дрожащий голос давешнего продавца из цветочного едва не всхлипывая, пояснил, что новый курьер (курья башка, не иначе!), перепутал заказы и моему адресату попал букет, красиво перевитый черной ленточкой с надписью «Помним. Любим. Скорбим». А соответственно дочери усопшего «Моей нежной Леночке. Спасибо за жаркую ночь». И ничего что дочь зовут также – Елена, и ночь она провела у постели отца.
Одно радовало, с нерадивым курьером уже поквитались, потому что он опасливо заглянул в двери и остался на месте, неловко переминаясь у порога. И, конечно же, принёс новый букет роз. Глядя на его исцарапанную физиономию с удовольствием, понимала, что боженька есть на свете и если меня уволят, то я хотя бы не одна буду страдать.