Работа легкой не бывает
Шрифт:
– Она родила меня, когда ей было сорок лет, так что ей нелегко пришлось, хотя, по-моему, дело было не столько в работе, сколько в езде до нее и обратно.
– А, вот оно что.
Прибавив сорок к предполагаемому возрасту госпожи Эригути, я получила цифру, примерно соответствующую возрасту моей мамы. Возможно, потому, что до работы она добиралась на машине, мама обычно не жаловалась на спину – ее больше донимали колени.
– По всем меркам путь от станции неблизкий, да еще вверх по длинному склону холма, хотя и не крутому. Вот она и решила уволиться к концу января. Возраст у нее уже давно пенсионный, так что
– Значит, в январе… Непросто оставить работу в самом начале календарного года, верно? Впрочем, мне как-то удалось…
– Да, она говорила, что ей не нравится покидать рабочее место, не успел начаться новый год. Так или иначе, суть вот в чем… – Госпожа Эригути сделала паузу, отпила чая и продолжала: – У мамы на работе ищут кого-нибудь ей на замену, вот я и подумала: вы не хотите, чтобы я вас свела с ними? Помню, я видела в вашем резюме, что у вас есть сертификат социального работника, верно?
Этот неожиданный поворот в разговоре ошеломил меня. Сертификат социального работника у меня действительно был. В социально-медицинской службе больниц и других учреждений я проработала четырнадцать лет, и все это было подробно расписано в резюме, которое я представляла во все компании, где работала, в том числе в автобусную, но почему-то мне и в голову не приходило, что госпожа Эригути знает об этом, и если узнала некоторое время назад, то хранит эти сведения в памяти до сих пор.
– Когда господин Кадзетани сообщил мне, кто придет к нам работать, помню, я еще отметила, что вы трудились в той же сфере, что и моя мать, потому и запомнила.
Я кивала, слегка отвернувшись и вздыхая. Перед моим мысленным взглядом снова возникла книга, втиснутая между ветками дерева, и я вспомнила разговор с господином Сугаи, когда передавала ему дела.
– Я так благодарен за то, что ко мне отнеслись с полным пониманием, когда я сбежал с прежней работы, вместе с тем чувствую себя виноватым, и мне немного страшно, – сказал он.
И я тоже ему призналась: рассказала, что занималась такой же работой, что и он, но в какой-то момент поняла, что больше не выдержу, и уволилась, – по сути, сбежала. Рассказала, как после этого хваталась за любую временную работу, какую мне только предлагали, и все варианты были неплохи, но всегда оставалась вероятность, что я, подобно господину Сугаи, по пути домой забреду куда-то совсем в другое место, где и поселюсь.
Меня вдруг осенило, что это чувство типично не только для нашей общей с господином Сугаи профессии. Кем бы ты ни был, есть вероятность, что в конце концов захочешь сбежать с работы, в которую когда-то верил, свернешь с пути, по которому шел.
– Наверное, потому, что я получал от нее так много радости, ощущение беспомощности настолько мучило меня, понимаете? – сказал господин Сугаи. – Мне не нужно было даже слов благодарности, достаточно было видеть, как на лицах людей, еще недавно искаженных тревогой, перед уходом появляется улыбка. Именно из-за трудности работы мы ощущали такое единство и доверяли друг другу, но на меня навалилась настолько немыслимая усталость, что я просто не знал, что с собой делать. А потом в довершение всего клуб, за который я болел, перевели в низшую лигу. И такие ловушки повсюду, подстерегают и ждут, когда споткнешься. Чем больше чувств вкладываешь в свою работу или в дело, которому ты предан, тем больше ловушек
Он поводил пальцами в воздухе и продолжал:
– Принимать и взлеты, и падения, браться за трудные задачи – это и значит жить. К такому выводу я пришел.
У него это явно вошло в привычку – изображать неровность жизненного пути волнообразными движениями.
– И все же я не находил в себе смелости уйти, поэтому рад, что вы меня нашли. Обещаю, я в долгу не останусь, – сказал он.
Я понятия не имела, продолжит ли господин Сугаи работать в хижине или вернется на прежнюю работу, но рассудила, что мне и незачем это знать.
И вот теперь, отпив большой глоток из чашки, в которой осталась лишь четверть содержимого, я сказала госпоже Эригути:
– Если вы скажете, как называется то место, где работает ваша мать, я поищу его сайт. Да, и если вам известны конкретные подробности этой работы, вы не могли бы прислать их мне?
– Хорошо, – согласилась она и сказала мне название больницы.
Я притворялась спокойной, хотя все сжалось у меня внутри. Вообще-то мне хотелось тяжело вздохнуть, но я удержалась.
Мы с госпожой Эригути заказали еще по чашке чая и по пирожному и в итоге провели в кафе «Дальневосточного центра фламенко» три с половиной часа. Здесь было уютно. Госпожа Эригути рассказала, что накануне закончила намеченные дела, а статьи к следующему выпуску будет редактировать во время новогодних праздников. Потом мы отправились ужинать удоном. Расставаясь, мы согласно решили как можно скорее встретиться вновь и пожелали друг другу хорошего Нового года.
Я вернулась домой и узнала от мамы, что мне пришло письмо. На конверте значилось имя отправителя – госпожа Масакадо. Верная слову, она прислала мне описание работ из последней полученной в году партии, считая, что они, возможно, подойдут мне. Я разрезала конверт ножницами, села на диван и прочитала письмо. В прозрачный файлик были собраны копии объявлений о нескольких вакансиях, дополнительные материалы с подробным перечнем рабочих обязанностей и информацией о том, каких сотрудников ищут, а также записка, написанная госпожой Масакадо от руки.
«В этом году вы прекрасно справились со всей трудной работой! Посылаю вам несколько новых объявлений, пожалуйста, просмотрите их», – гласила записка. Первой в списке значилась вакансия в больнице, где работала мать госпожи Эригути. Я прочитала ее описание и на этот раз все-таки тяжело вздохнула. Потом волнообразно провела пальцами по воздуху, подражая господину Сугаи.
Пришло время опять принимать взлеты и падения. Невозможно было предугадать, какие ловушки ждут меня на пути, но, сменив за краткое время пять работ, я уяснила одно: то же самое справедливо для любого дела. Никогда не знаешь, что будет дальше, чем бы ты ни занимался. Приходится просто отдаваться работе целиком и надеяться на лучшее. Надеяться на то, что все будет хорошо.
Благодарности
Кикуко Цумура хотела бы поблагодарить свою мать и своих друзей.