Работа на лето
Шрифт:
— Экзамен, — рассеянно ответил Диман. — Ребят с завязанными глазами развозят в лес, по дуге за пятьдесят километров от села, ссаживают по одному, и они за три дня должны добраться домой.
— А из снаряжения что? — немедленно заинтересовался Генка, уже представляя себе, как бы сам участвовал в чёмто подобном.
— Из снаряжения ничего, — Диман попрежнему был погружён в какието свои мысли. — Вообще ничего, голышом отправляем.
— А?!. — Генка обалдел. — А родители?!
— Родители не против, — Диман встряхнулся и пояснил: — Клир, у нас живут не очень обычные люди. С не очень обычными по нынешним временам взглядами на жизнь.
— А если кто-то погибнет?! — продолжал офигевать Генка. Диман
ответил:
— Выживание
— Ну… — Генка развёл руками. — Так это их я должен учить стрелять?
— И их, и нас, командование…
— Дим, — Генка ёрзнул в седле, — что-то я не очень верю, что у вас военноспортивный отряд и вы занимаетесь общим физическим развитием…
— Если бы ты мог в это поверить, мы бы тебя не пригласили, — непроницаемо ответил Диман. — Твой сайт и всё, что смогли найти по соревнованиям, в которых ты участвовал, знаешь, как изучали?
— Ну а чем же вы тогда занимаетесь? — настаивал Генка. Диман пожал плечами:
— Общим физическим развитием, чем же ещё?.. Тебе правда ДДТ нравится?
— Не всё, многое, — ответил Генка. Диман вздохнул:
— А я Шевчуку его "Не стреляй!" до сих пор простить не могу, хоть он её и спел, когда меня и в проекте не было… Ты "Просвистела… " знаешь? — Генка кивнул. — Споём? — предложил Диман. — Освистать некому, хотя Андрэ, как я пою, уши затыкает. Он сам знаешь как поёт? В прошлом году на Грушинку(1) ездил, по областному телевидению несколько раз выступал… Подпевать будешь?
— Давай, — Генка с интересом смотрел на Димана, уже не в первый раз думая, как он изменился в родном селе по сравнению с тем, каким он был в городе. Генке внезапно пришло в голову, что Диман похож на какогонибудь партизанского разведчика — в городе он был среди врагов, и вот попал к своим и навёрстывает упущенное… — Только ты запевай, — и Диман не стал отказываться:
— Просвистела —И упала на столе,Чуть поела,Да скатилась по золеУбитых песен… А мне нечего терять!Мир так тесен —Дайка, брат, тебя обнять!— и Генка включился:
— Ооуо — оооохохо… Всюду черти!Надави, брат, на педаль!Час до смерти —А сгоревшего — не жаль… А в чистом поле —Ангелочкивасильки,А мы — на воле!И нет ни гари, ни тоски… Ооуо — оооохохо… А на небеВстретят Сашка да Илья… Хватит хлеба1. Имеется в виду Грушинский фестиваль бардовской песни, проводимый каждое лето.
Да ста грамм —Без них нельзя… Что нам плакать?Здесь не срам, чего страдать?Рай — не слякоть,Вьюга — наша благодать!Ооуо — оооохохо… Все расскажемПро восход и про закат,Горы сажи,Да про горький мармелад,Что доели,Когда— Класс, — подытожил Диман. — Тебе на нашем радио надо петь.
— Может, ещё и спою, — в шутку отозвался Генка, но Диман принял это за чистую монету:
— А чего, я поговорю…
Правда, эту тему развить не удалось — впереди показался ярко выделяющийся на фоне леса краснополосатый шлагбаум, решительно перечёркивавший дорогу. Дальше шла только тропка, хотя и хорошо натоптанная. На шлагбауме сидели трое пацанов примерно одних лет с Генкой или чуть помладше, лениво гонявшие веточками комаров — как видно, больше по привычке или от нечего делать, потому что на одном были папоротниковые юбка и накидка на плечи, другой ограничился юбкой, зато был в сандалиях из коры с каким-то мохнатыми верёвками, третий, хоть и босиком, как первый, носил набедренную повязку из непонятной шкурки. Около шлагбаума стояли три лука — самодельных, но серьёзных, не произ водивших впечатления игрушечных — плюс два короба, сплетённых из лозы и один же «шкурный» вещмешок.
Мальчишки соскочили с бревна и замерли по стойке смирно, что не выглядело комично. Генка с изумлением рассматривал их и не знал, смеяться или плакать. Все трое были невероятно грязные, поцарапанные, похлёстанные ветками, но при этом весёлые, со смышлёными и открытыми взглядами, без малейших признаков усталости или какихто врождённых болезней. "Если Диман им сейчас скажет: "Назад и всё повторить!" — вдруг подумал Генка, — они просто улыбнутся, повернутся и уйдут ещё на трое суток… Дела!" И ему неожиданно жутко захотелось тоже поучаствовать в чёмто подобном…
Но Диман ничего такого не сказал. Он соскочил с коня, передал повод Генке и кивнул:
— С возвращением, пацаны… Как дела?
— Боец Зернов, — подтянулся тот, который в шкурке — беловолосый, вроде бы постарше остальных. — Всё в порядке.
— Боец Скобелев, всё в порядке.
— Боец Валуев, всё в порядке, — по очереди отрапортовали другие двое, и Генка сообразил, что последний похож на Сергея Валуева, историка отряда — наверное, младший брат. А дальше все трое откровенно расслабились и затараторили:
— А я от кабанов пять часов на дереве спасался…
— А я в гадючий лог забрёл — ой, блинннн!..
— А я волков видел — двое, волк с волчицей — вот так вот…
— А я…
— А я…
— А я…
— … во так во — висит прямо на дереве…
— … как он заухает — я хоть и знал, что филин, а всё равно…
— … думаю — оппа! И камнем…
— … и…
— … а вот…
— … ну я…
Генка с некоторым изумлением наблюдал за разворачивающейся сценой и поведением Димана — и понял неожиданно, что тому происходящее нравится. Не командовать нравится, нет, не ощущать себя «главным» — а именно заниматься с младшими. Он, опираясь на шлагбаум, выслушивал всех и успевал всем отвечать и со всеми поддерживать беседу, потом громко и весело цыкнул — разговор утих мгновенно — и отправил всю троицу в село. Те весело зашагали по дороге, а Генка уловил краем уха: "А это, наверное, он и есть — Диман привёз, небось! — Ого, постреляем!!!"
— Черти, — ухмыльнулся Диман, принимая у Генки повод и забрасывая его за шлагбаум. Со стороны уходящих мальчишек донеслось хоровое:
— А на левом берегу — топайтопай! —Ставят памятник ему — кверху ж… . й!— Черти, — повторил Диман.
— Волки, — серьёзно подтвердил Генка, сползая наземь. — Я с тобой тут часок побуду, ага?
— Да ради бога… Есть хочешь?
— Пока нет. Подожду до ужина. Тем более, что мне в первый раз в жизни будет готовить девушка.