Работа на лето
Шрифт:
Мальчишка улыбается беззубым кровавым ртом. И с усталым вздохом закрывает глаза…
… Блиндаж. Оружие. На стене чёрно-жёлто-белый имперский флаг. Десяток измученных, грязных людей разного возраста в военном и полувоенном стоят и молча смотрят на рацию, из которой сквозь хрипы рвётся:
— Мы немедленно начинаем вывод войск с территории России!
Мы согласны на любые, слышите, любые ваши условия! Компенсация… Нет, мы капитулируем! Мы капитулируем! Мы готовы принять вашу делегацию с целью условий обсуждения нашей капитуляции! Ради господа бога! Не повторяйте этого! Мы согласны на
— Что это? — спрашивает молодой мужчина в казачьей фуражке.
Грузный пожилой человек с суровым лицом тихо и неверяще говорит:
— Победа…
… Стоп, снято, отлично! — режиссёр хлопнул в ладоши. — Теперь осталась только обработка, всех поздравляю!
Поднялся радостный гул. Генка отклеивал с лица грим и морщился; его хлопнули по плечу:
— Ну что? — Мачо смеялся. — Покойничок…
— Ну тебя, дурак! — Надька с разбегу повисла на шее Генки, поцеловала. — Здорово!
— А где гонорар? — уточнил Генка. Мачо обнял его за плечи, сказал:
— На охоту поедем, вот и гонорар. Ты такой ещё не видел — во! — и перед носом Генки закачался большой палец…
… Когда Генка понял, что охотиться предстоит верхом и с рогатиной — он обалдел, если честно. Кабан! Зверюга, способная сшибить лошадь!
— Диман про тебя точно говорил, — определил Генка, — ты адреналиновый наркоман… А по виду и не скажешь — тощий, как спичка…
— Ладно тебе, — Мачо держал рогатину на передней луке седла.
Это было вовсе не «рогатое» копьё — на толстом полутораметровом древке было закреплено похожее на меч лезвие — длиной сантиметров тридцать и шириной в ладонь, а ниже — перекладина, чтобы зверь не добрался до охотника. — Это класс, сам увидишь… Только тётке не говори — съест.
— Боишься, сверхчеловек?
— Сверхчеловек у нас ты, а я простой парень из сельской глубинки…
— Вово, Диман так про себя любит говорить… Ну и копьё, — он качнул упёртую тупьём в носок ботинка рогатину.
Вообщето Генка учился пользоваться холодным оружием у здешних ролевиков — просто так, ради интереса. Он знал, что рогатина — грозное ополченческое оружие Древней Руси. Рогатиной били медведя и кабана, лося и тура. Но при случае рогатина хорошо служила против конного врага, намертво останавливая в крепких руках бешеный визгливый разбег степняка и грозный, упорный натиск рыцаря. Она не только колола, но и рубила, как секира, раскалывая шлемы и рассекая панцыри. Да что там — ещё в Великую Отечественную коегде пользовались этим оружием, некультурно выпуская кишки на добротные сапоги очередным незваным "разносчикам цивилизации". Может, подумал Генка весело, и ещё коекому из носителей этой бациллы скоро придётся познакомиться с этой архаикой…
Кони чутко переступали ногами, поднимали головы — для них близость зверей была уже очевидной, и Мачо, чуть наклонившись вперёд, весело и тихо сказал:
— Вот тут где-то их слышали.
Лес в этом месте был почти непроходим и душен, как джунгли. Он скатывался вниз, в широкую ложбину, на дне которой среди завалов хвороста и валежин виднелись несколько озерок, оставшихся от весеннего половодья, когда по этой ложбине к реке, впадающей в озеро около села, неслись талые потоки. Грязь была испятнана многочисленными
— Значит так, — Мачо облизнул губы, — когда появятся — держись за мной. Не дай бог, из седла вылетишь.
— Чего это я вылечу? — обиделся Генка, но тут же понял, что Мачо прав. — Ладно, хорошо… А…
Он хотел спросить: "А когда появятся?" — но осекся.
Кабаны никогда не ходят по лесу бесшумно. Они никого не боятся и никому не уступают дороги. Если бы они могли говорить, то сказали бы: "Пусть нас боятся, типа, в натуре!" Среди зверей это "братки" в своём анекдотичном варианте.
— Йохарный бабай… — выдохнул Генка.
— Секач… — поддержал его Мачо.
Здоровенная туша — длиннее роста любого из мальчишек — целеустремлённо ломилась сквозь кустарник к вожделенной «ванне». В кабане было не меньше трёх центнеров веса. Морщинистый пятак торчал, как навершие древнего тарана, длинные клыки вызывающе желтели по бокам морды. Полоса жёсткой жетины на хребте торчала зарослями колючей проволоки. Он был один, как почти всегда бывают одиноки такие экземпляры, злобные и «безбашенные» настолько, что в обычных для кабанов стадах их просто не терпят свои же сородичи. Против подобного экземпляра нормальный современный охотник рискнёт пойти только с компанией, с ружьём не менее 12го калибра.
Но по современным трусоватым понятиям двое верховых пацанов 16ти и 14ти лет (калибра, так сказать) были ещё более безбашенными, чем кабан…
Подслеповатый, да ещё и не умеющий смотреть вверх кабан не мог видеть мальчишек. Но запахи он различал мгновенно — и сейчас задёргал клиновидной башкой и вызывающе захоркал. Люди и лошади! Кабан молниеносно впал в ярость, хорканье перешло в вибрирующий визг. Убить! Растрезать!! Сожрать!!! Гдееее?!?!?!
Кабан завертелся на месте, взмётывая сырую землю и прошлогодние палые листья.
— Ииииааххх!!! — Мачо бросил коня вперёд и вниз. — Клир, слева!
— Йахххххаа!!! — Генка поскакал влево, в сторону кабаньей морды. Тот увидел наконецто врага и с рёвом бросился в атаку. Генка вздёрнул коня на задние ноги — кабан промчался мимо, в сторону Мачо. Про Генку он забыл моментально, а Мачо, заставив коня отпрыгнуть, встал в стременах и, вогнав рогатину обеими руками, катапультировался из седла на её древке, перекатился и встал на ноги, держа в руке длинный охотничий кортик.
Удар был нанесён верно, но рогатина скользнула по лопатке и теперь торчала в спине кабана, как бандерилья в быке на корриде. И роль играла ту же… (1) Кабан ринулся на Мачо — и Генка мог бы поклясться, что услышал в этот момент смех старшего мальчишки. Впрочем — может быть, он и ошибался, потому что гнал коня вперёд — и обрушил второй удар туда же.
Кабан захрипел, вертанулся — Генка успел выпустить древко и сохранил кисть. И тут же Мачо, прыгнув вперёд, вогнал кортик зверю под левую ногу обеими руками и отпрыгнул.