Работа на стороне
Шрифт:
— Я могу, — сказал я. — Я не такой уж гуманный. Когда я занимаюсь благотворительностью, это для целей налогообложения.
В комнате стало тихо. Я был доволен этим. Ребенок начал тихонько хныкать.
— Я доставляла документы в суд короля Корба от имени миледи, — сказала Жюстина. Она рассеянно гладила волосы ребенка. — Это находится в море. Туда есть проход в озере Мичиган, недалеко отсюда.
Я поднял брови.
— Вы плыли?
— Я была под защитой их курьера, отправившись туда, — сказала Жюстина. — Это как идти в воздушном
— В том числе ребёнок, — предположил я. Хотя это, вероятно, не звучало таким образом.
Жюстина кивнула.
— Я… Организовала побег нескольких заключённых из дома Мэга. Я забрала ребенка, когда уходила. Я уплыла.
— Таким образом, вы, по сути, похищенная собственность, владеющая похищенной собственностью, — сказал я. — Роман.
Гард и Хендрикс вернулись в офис.
Я посмотрел на Хендрикса.
— Мои люди?
— Тьюлейн получил перелом руки, — сказал он. — Подвернулся этому мудаку. Он на пути к доктору.
— Спасибо. Мисс Гард?
— Мэг лишился собственности, — сказала она. — Он недалеко. Он сейчас вызывает поддержку.
— Какую угрозу он представляет? — спросил я.
Вопрос был законный. Гард и Хендрикс нанесли удар нелюдю исподтишка, в то время как он был сосредоточен на Жюстине и ребенке и пока он попусту растрачивал свой главный магический удар по моему защитному кругу. У лобового противостояния против подготовленного врага может быть совершенно другой расклад.
Гард проверила край своей секиры большим пальцем и достала из кармана гладкий камень.
— Мэг является у фоморов Повелителем-чародеем первого ранга. Он смертельно опасен — и у него есть связи. Фомор может раздавить вас без серьёзных потерь ресурсов. Противостояние было бы неразумным.
Камень, плавно двигающийся по лезвию секиры, издавал стальной, скользящий звук.
— Кажется, это дело принесёт мало прибыли, — сказал я. — Ничего личного, Жюстина. Просто бизнес. Я обязан вернуть похищенное имущество подписавшемуся участнику Соглашения.
Хендрикс резко посмотрел на меня. Он ничего не сказал. Он и не должен был. Я уже знал интонацию всего, что он мог сказать. «Разве нет у нас тюрем», возможно. Или «нет человека, который был бы как остров», сам по себе. «Он звонит по тебе». И всё такое прочее. [58]
Хендрикс совершено не годится для бизнеса.
Гард смотрела на меня, ожидая.
— Сэр, — сказала Жюстина размеренным и странно формальным тоном. — Могу ли я говорить?
58
Цитаты из книги «Рождественские повести» Чарльза Диккенса и два отрывка из проповеди английского поэта и священника XVII века Джона Долла
Я
— Она не является собственностью, — сказала Жюстина, и голос у неё был низкий и напряжённый, взгляд прямой. — Она попала в ловушку в логове живых кошмаров, и некому было прийти и спасти ее. Она бы там и умерла. И я никому не позволю утащить её обратно в эту адскую бездну. Я умру первой.
Молодая женщина сжала челюсти.
— Она не собственность, мистер Марконе. Она ребёнок.
Я долго смотрел Жюстине в глаза.
Я посмотрел в сторону Хендрикса. Он ждал моего решения.
Гард смотрела на меня. Как всегда, Гард смотрела на меня.
Я посмотрел на свои руки, мои пальцы покоились вместе с локтями, опирающимися о стол.
Бизнес на первом месте. Всегда.
Но у меня есть правила.
Я посмотрел на Жюстину.
— Она ребёнок, сказал я спокойно.
Атмосфера в комнате внезапно стала очень натянутой.
— Мисс Гард, — сказал я, — пожалуйста, распустите подрядчиков на день, с оплатой. Затем поднимите оборону.
Она убрала точильный камень в карман и вышла упругим шагом, с оскалом на лице.
— Мистер Хендрикс, пожалуйста, разместите наших миротворцев. Пусть займут позиции через улицу. Оружие только с глушителями. Мне не нужен патрульный, шляющийся вокруг. Затем подготовьте убежище.
Хендрикс кивнул и достал мобильный телефон, когда выходил. Его огромные, короткие пальцы порхали над его сенсорным экраном, пока он посылал текстовое сообщение о мобилизации. Глядя на него, невозможно было подумать, что он способен на такие вещи. Но это Хендрикс, вообще-то.
Я взглянул на Жюстину, когда встал и подошел к шкафу.
— Вы с ребенком пойдете в убежище. Это, возможно за исключением дома Дрездена, самое безопасное место в городе.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Я снял пиджак и повесил ого в шкаф. Я снял галстук и повесил на ту же вешалку. Я положил мои запонки в карман пиджака и засучил рукава до ремней от кобуры. Затем я скользнул в бронежилет, выполненный из тяжёлых композитных материалов и присоединённый к рукавам весьма старомодной кольчуги. Поверх брони я напялил старый френч оливкового цвета, подпоясался ремнём с кобурой на одной стороне и боевым ножом на другой, и взял из стойки армейский штурмовой дробовик, такой же незаконный в городе Чикаго, как и мой пистолет.
— Я делаю это не для вас, юная леди, — сказал я. — И я не делаю это для ребенка.
— Тогда зачем вы делаете это? — спросила она.
— Потому, что у меня есть правила, — ответил я.
Она слегка покачала головой.
— Но вы же преступник. У преступников нет правил. Они их нарушают.
Я остановился и посмотрел на неё.
Жюстина побледнела и отшатнулась от меня, вдоль стены. Ребёнок издал тихий, обиженный звук. Я коротким кивком велел ей следовать за мной, когда проходил мимо. Это дошло до неё моментально.