Работа на стороне
Шрифт:
Молли не зря была моей ученицей. Периодическое попадание в сверхъестественные непредвиденные ситуации на протяжении последних полутора лет закалили ее. Она даже не моргнула, не говоря уже о том, чтобы задавать вопросы. Она просто сняла обувь и вручила её мне.
Я положил руку ей на плечо, в знак понимания и поддержки. Затем, повернувшись к Саре, нежно прикоснулся ладонью к её лицу. Девушка с усилием сфокусировала на мне взгляд.
— Я не понимаю, что происходит, — прошептала она.
— Оставайся с Молли, — сказал я Саре. — Она позаботится о тебе. Делай всё, что она скажет. Все поняла? — Я посмотрел вниз на её дорогие черные туфли. — «Гуччи»?
— «Прада» — ответила
Будучи весь такой мужественный, я ни хрена не знал об обуви, но надеюсь, это не разрушит мою легенду как загадочного парня Томаса.
— Дай их мне.
— Хорошо, — сказала она, снимая туфли, слишком шокированная, чтобы злиться.
Томас был полностью прав насчет жарильщиков. Знание о существовании сверхъестественного далось Саре действительно тяжело.
Я сдержал волну ярости и молча вышел из-под защиты завесы — сжимая в одной руке револьвер, а в другой обувь. Сорок четвертый калибр не был вещью, которая могла бы мне помочь с вампирами Черной Коллегии, но он давал мне ощущение уверенности.
Я двигался по отключенному эскалатору на второй этаж, в сторону обувного центра «Туфлегазм» так быстро, как только мог, чтобы не привлекать излишнего внимания. Благодаря правильной торговой политике и удачному слиянию, этот некогда крохотный магазинчик процветал и сейчас занимал большое, просторное помещение. Магазин был ориентированный на модную одежду и обувь знаменитых марок. Сквозь стальные решетки безопасности виднелись манекены, одетые в одежду с логотипами, одно название которых могло ввести в священный экстаз любого поклонника моды.
— Меня точно недооценивают, — пробормотал я. Потом повысил голос, вложив в него немного магической силы, и позвал:
— Киф! Эй, Киф! [17] Это Гарри Дрезден!
Я подождал около минуты, вглядываясь сквозь решетку, но не смог ничего различить в тусклых тенях магазина. Достав серебряный амулет моей матери, висящий на цепочке у меня на шее и шепотом направив в него силу, я поднял его над головой. Мягкое, голубоватое сияние возникло вокруг пентаграммы, хотя я и старался держать его на минимуме. Если Друлинда или её дружки-вампиры хоть краем глаза глянут в мою сторону, я буду выглядеть как последний идиот, размахивая одиноким огоньком в абсолютно темном торговом зале.
17
Киф — буквально означает «Конопля»
— Киф! — позвал я снова.
Кобб [18] появился из дорогой дамской сумочки, висевшей на руке женского манекена, обутого в пару шестисотдолларовых итальянских сапог. Он был очень маленьким, даже крошечным. Ростом около десяти дюймов, [19] похожий на Альберта Эйнштейна, с большой лохматой шевелюрой тонких белых волос. Его одежда смутно напоминала моду девятнадцатого века городской Европы — черные брюки, туфли с пряжками, белая рубашка и подтяжки. Пояс украшал толстый кожаный ремень с множеством крошечных инструментов. Общий вид заканчивала пара странного вида защитных очков, поднятых на лоб.
18
Кобб (Cobb) от слова «cobbler» — сапожник или починяющий обувь
19
десять дюймов — примерно 25 см
Киф
— Чародей Дрезден, — поприветствовал он меня с немецким акцентом, когда поднялся на один уровень с моей головой. Голоса коббов звучат очень низко, несмотря на то, что они такие крошечные. — Магазин ночью этой опасность несет для прогулок. Здесь тебе быть не надо.
— Я знаю это, — ответил я. — Но есть люди, которые попали в беду.
— Ах да, — сказал Киф. — Смертные, которых ты поклялся защищать. Неблагоразумная битва эта.
— Мне нужна твоя помощь, — произнес я.
Киф посмотрел на меня и наклонил голову.
— Живые мертвецы опасны очень. Моих людей крови это может стоить. Я рисковать так не буду.
— Ты должен мне, Киф. — прорычал я.
— Наше существование. Не наши жизни.
— Как скажешь, — ответил я, отламывая каблук у одной из Сариных туфель. При этом я не отрывал взгляда от маленького кобба.
— Ach! — закричал Киф в ужасе, его маленькие ручки соскользнули с металлической решетки. — Nein! [20]
Ему вторил хор похожих возгласов и криков, доносящихся из глубины магазина.
Я поднял вторую туфель и повторил движение.
Киф протестуя, завопил. Все тридцать маленьких коббов — мужчин и женщин, до этого скрывающихся в тени, собрались у решетки безопасности. У всех коббов были вьющиеся белые волосы, все они были одеты как участники «Октоберфеста», [21] и все они были шокированы.
20
Ach | Nein (немецк.) — Ах | Нет
21
«Октоберфест» — пивной фестиваль
— Nein! — завопил Киф снова. — Это же итальянская кожа! Ручная работа! Что ты творишь?
Я сделал шаг влево и поднял испорченные туфли над мусорной корзиной.
Коббы дружно завопили и застыли на месте.
— Этого не делай, — попросил меня Киф. — Не потеряны они. Восстановлены они быть могут, как новые можем мы их починить. Только не выбрасывай их прочь.
Я не пошевелился.
— Я знаю, как тяжело пришлось вам, ребята, с тех пор, как коббы были вынуждены прекратить сапожную деятельность, и вышли из бизнеса, — сказал я. — Я достал разрешение для тебя, и твоего клана. Вы можете работать здесь, чинить обувь, а в обмен получать все, что вам необходимо из торговых автоматов. Правильно?
— Правильно, — согласился Киф, не отрывая глаз от испорченной обуви в моей руке. — Чародей, в корзину кидать нет нужды их. Если выброшены они будут, мусором они станут, и коснуться их мы не сможем. Потеряны навсегда, тогда они будут. Давай сделаем так, чтобы не испытали мы такого огорчения.
Остальные коббы одобрительно зашептали.
Достаточно кнута. Время показать им пряник. Я поднял вверх старые поношенные мартинсы от «Birkenstocks». Это зрелище заставило некоторых почтенных матрон коббов зацокать языками от неодобрительного осуждения.