Работа словно праздник
Шрифт:
А потому верный Фирт следил за градоправителем круглосуточно, не отвлекаясь на шкоды и проказы. Вечером Таши призывал его к себе и выслушивал доклад. И радовался.
Ей-ей, Фиран готовился так, что некромант начинал чувствовать себя еще более значительной персоной.
– Он написал письмо главному хоши и попросил у него храмовников.
– И много дадут?
– Четверых. Они будут ждать тебя в управе, в комнате рядом с кабинетом градоправителя.
– Всего четверых?
– И отряд храмовой стражи будет на улице. – Призрак откровенно ухмылялся. Силу своего
– А я как приду?
– Они прятаться будут. Пропустят тебя, заблокируют улицу, ну и…
– Ну-ну…
– А еще он городских стражников собирается нагнать.
– В управу?
– В два дома напротив.
– Отлично. А еще?
– А еще он сам вооружается.
– Чем? Фамильным кинжалом?
– Кое-чем поинтереснее. – Вот теперь призрак стал очень серьезным. – Я видел у него Черную Книгу.
Теперь посерьезнел и Таши.
– А подробнее?
Основания для беспокойства у него были. Дело в том, что при листэрр некромантия была достаточно распространенным искусством. Но!
Люди к некромантии физически не способны. Человек – живой, некромантия – магия смерти, а сочетание таких противоположностей к хорошему результату не приводит. Человек, воспользовавшийся некромантией, платит за это быстро и дорого. Как арайо ношша, как Карисса Каршао, которая через пару лет дня не смогла бы прожить без жертвы…
Но, естественно, трудно убедить людей в том, что некромантия вредна, что нельзя и так далее… Люди вообще странные. Вот если ребенку говоришь «огонь горячий, не лезь, обожжешься», он обязательно полезет, обожжется, будет орать и еще обидится на родителей. А чего они?!
Люди тоже лезли в некромантию. Дохли как мухи, но попыток не прекращали. И додумались до Черных Книг.
Делалась эта прелесть из специального пергамента (из человеческой кожи), писалась специальными чернилами (кровь и пепел сожженных жертв), и заносились в нее вовсе даже не детские стишки.
Вызовы демонов, призывы, жертвоприношения… люди – достаточно жестокие существа. Поэтому выглядело все так: маг, желающий заняться некромантией, набирал себе учеников, заставлял их призывать и вызывать, фактически ставил на них опыты и относился как к лабораторным мышам.
Подохнут?
Новых наберем!
И ведь набирали же…
Чего Таши никогда не мог понять, так это извечной человеческой страсти к халяве. Ну ладно, пусть приятно, когда все – и даром, и побольше, побольше, но кто умудрился втемяшить людям в дубовые головы, что магия – это та самая халява?!
Мало того – что некромантия это двойная халява! То есть ты получаешь что захотел, а расплачиваешься за это чужой кровью и чужой болью…
Ну хоть бы какая логика присутствовала!
Ладно, дело сейчас было не в людской глупости, это проблема невыводимая и передающаяся через века и поколения. А вот Книга…
Пергамент из живых людей (да-да, кожу рекомендовалось сдирать заживо), кровь опять же, обряды своеобразные… люди, которые имеют дело с книгами, такие, как Таши, часто замечали, что эти свитки
А что ждать от такой приятной рукописи, в которую маг вкладывал кусочек своей души, а то и не один маг? А ничего хорошего.
Рано или поздно Черные Книги обзаводились своим псевдоразумом, своими желаниями, своими учениками – и начиналось веселье.
Люди хотели… да они всегда чего-то хотят. Книга хотела крови. И естественно, два желания совпадали на определенном отрезке жизни. Стоит только внушить человеку, что свое он может получить через кровь, большую кровь и чужую кровь… Ну и как? Думаете, ужаснется и остановится?
Да ни разу!
Зальет Книгу кровью, накормит до отвала чужой болью, еще сильнее разовьет псевдоразум – и так до бесконечности.
Или пока Книга не попадет в храм… Вот за что Таши уважал храмовников, так только за это. В случае обнаружения Черной Книги хоши не разбирались, кто прав, а кто виноват. Они просто жгли. И Книгу, и всех, кто хотя бы раз подержал ее в руках.
Жестоко?
Очень. Но выжигать деревни после морового поветрия тоже жестоко, а ведь никто не возражает. Зараза, она не разбирает, она ползет…
Забавно. В случае деревень не возражали крестьяне, возражали некроманты, которые справились бы с болезнью намного быстрее и качественнее. В случае Книг не возражали некроманты, но возражали разные крестьяне, которых ужасала жестокость храма. Нельзя же так, людей-то живых жечь!
А объяснить им, что любой прикоснувшийся к Черной Книге уже обречен… разве что лично Четырехликий спустился бы, взял свою тотемную березу и пошел мозги вправлять по-простому. Болваны!
Фирт кашлянул, возвращая задумавшегося хозяина в реальность.
– Черная Книга, – вздохнул Таши. – Тогда понятно. Одержимость есть?
– Полагаю, что да. Но не всегда, точно.
– А где он ее хранит?
– Нигде. Не оставляет ни на минуту, с собой носит.
– Вот как? А размер?
Фирт обрисовал в воздухе нечто похожее на толстенький томик размером с ладонь. Таши кивнул в задумчивости:
– Значит, небольшая.
Впрочем, размер не имел значения. Черной Книгой не обязательно лупить по голове коня, с целью его оглоушить. Она сама по себе оружие, и очень неплохое. Псевдоразум, живущий на страницах из человеческой кожи, вполне мог иногда подменять собой сознание носителя, и чем дольше человек, простите за тавтологию, носил при себе Книгу, тем…
А ведь это и мог увидеть Шаруль.
Свечение глаз могло возникнуть как побочное явление одержимости.
А вот что делать некроманту?
Хотя вопрос странный. Конечная цель ясна. Узнать, что случилось с отцом, оторвать голову Фирану, уничтожить Книгу, не попасться при этом в лапы хоши…
Что – ясно. Как?! Вот в чем вопрос…
Таши кивнул призраку.
– Он ее читал, что-то еще?
– Нет. Но готовил нечто вроде сбруи или петли…
– Кожа, которую он наверняка смазал кровью? С серебряными бляшками?