Рабство и данничество у восточных славян

Фроянов Игорь Яковлевич

С. П. Толстов искал ответ в сфере религиозной политики киевских правителей, в частности князя Владимира. Принятие христианства и крещение Руси – вот что вызвало бешеный натиск печенегов: «Есть все основания полагать, что разразившаяся непосредственно вслед за принятием Русью христианства девятилетняя жестокая русско-печенежская война 988-997 гг. ("бе бо рать велика бес перестани"), в которой печенеги выступают неизменно в качестве наступающей стороны, вынуждая Владимира спешно строить оборонительные линии под самым Киевом, стоит в тесной связи с этими событиями. Ал-Бекри указывает нам на исламизацию печенегов около этого времени под влиянием хорезмийских миссионеров. Весьма интересна дата, на которой обрываются в летописи сведения о русско-печенежской

на ибн-Мухаммеда. Это позволяет с большей долей уверенности видеть в печенежском наступлении прямую

враждебную акцию Хорезма, ставившую задачей оттеснить Русь от сферы хорезмийских интересов на Волге, акцию явившуюся ответом на поворот в религиозно-дипломатической линии Владимира».⁶¹⁹

Соображения С. П. Толстова разделял В. В. Каргалов, полагая, впрочем, что они не вполне объясняют причины печенежских вторжений на Русь. Историк писал: «Девятилетняя русско-печенежская война 988-997 гг. началась вслед за принятием Русью христианства, и вряд ли это случайно. Видимо, печенежское наступление оыло направлено Хорезмом в ответ на изменение религиозно-политической линии Руси. По наблюдениям С. П. Толстова, примерно в это время происходит исламизация печенегов, что подтверждает наличие у них определенных политических связей с исламским Хорезмом. По нашему мнению, влияние Хорезма могло сыграть некоторую роль в активизации печенежского наступления на Древнерусское государство, но оно не было определяющим. Причины следует искать, по-видимому скорее внутри самого печенежского общества. Продвижение печенежской орды на новые земли закончилось, она осела в причерноморских степях, в окружении своих оседлых соседей. Возможности для дальнейшего расширения территории кочевого передвижения, к чему стремились все скотоводческие племена, были ограничены. Экстенсивное скотоводческое хозяйство не могло удовлетворить жажду половецкой (?) знати к обогащению. В этих условиях грабительские походы на земли оседлых соседей превратились в один из основных источников добывания жизненных благ. Русь, имевшая со степями огромную по своей протяженности границу, стала объектом набегов печенегов».⁶²⁰

Ни одному из факторов, названных этими учеными, мы не придаем решающего значения. П. В. Голубовский, на наш взгляд, был прав, когда причину усиления военной активности печенегов, направленной против русских, усматривал в ослаблении Руси. Но он ошибался, объясняя слабость Русской земли удельной межкняжеской борьбой. Не входя в обсуждение весьма спорного тезиса о существовании «удельного порядка» на Руси той поры, заметим, что после вокняжения Владимира в Киеве и убийства Ярополка соперничество князей за власть в столичном граде прекращается. Ее мы не видим вплоть до смерти Владимира. А ведь именно в княжение последнего рать с печенегами была «бес перестани». Отсюда ясно: межкняжеская борьба не являлась той главной пружиной, которая привела в движение печенегов, набросившихся на Русь.

Не исключено, что исламизация печенегов и подстрекательства хорезмшаха Мамуна ибн-Мухаммеда побуждали кочевников к враждебным действиям против русских. Однако нельзя русско-печенежскую войну укладывать, как это делает С. П. Толстое, в жесткие хронологические рамки 988-997 гг. Войны с печенегами начались раньше 988 г. и продолжались после 997 г., о чем говорят как древнерусские источники, так и памятники иностранные. Следовательно, существовала еще какая-то иная важная причина печенежских вторжений в русские земли, помимо той, на какую указал С. П. Толстов.

Суть вопроса не проясняют и соображения В. В. Каргалова. Грабительские походы кочевников-скотоводов на земли соседних оседлых земледельческих племен и народов — заурядное явление в мировой истории. Применительно же к русско-печенежским войнам надо понять, почему пик их приходится на конец Х-начало XI столетия. По В. В. Каргалову, Русь «стала объектом набегов печенегов» потому, что «продвижение печенежской орды на новые земли закончилось», и «она осела в причерноморских степях». Печенежская знать, движимая жаждой обогащения, вместе с массой рядовых соплеменников, склонных к грабежу соседей, устремилась на Русь для поживы.

Но В. В. Каргалов не должен забывать, что расселение печенегов в причерноморских степях завершилось к середине X в.,⁶²¹ тогда как нападения печенегов на русские земли летописец начинает отмечать несколькими десятилетиями позже, и только в конце Х-начале XI в. эти нападения достигают своей кульминации. Значит, существо вопроса не в окончании продвижения печенежской орды в Северное Причерноморье и оседании ее на завоеванных

землях, а в чем-то ином. И тут мы снова возвращаемся к мысли о кризисе родоплеменных отношений в Южной Руси на рубеже Х-ХI вв. Разрушение традиционных родовых устоев общества, его перестройка на новых территориальных основах вызвали резкое ослабление общественного организма вообще и военной организации,— в частности. Отсюда активизация набегов степняков, обусловленная не столько их могуществом и тягой к грабежу, сколько слабостью русских, Порожденной конкретными условиями внутреннего развития Руси указанного времени. А это означает, что возросшее количество печенежских вторжений в пределы Русской земли, наблюдаемое на исходе X и в начале XI в., свидетельствует о кризисном состоянии местного общества, переживавшего переход от родоплеменного строя к общиннотерриториальному. Данное состояние нашло отражение и в религиозной политике киевских правителей.

Введению христианства на Руси предшествовала, как известно, языческая реформа князя Владимира, который «постави кумиры на холме вне двора теремного, Перуна древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога и Симаргла, и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы».⁶²² Было это, по летописной датировке, в 980 г.

Как показало проведенное нами исследование,⁶²³ «поставление кумиров» – религиозная и идеологическая мера, посредством которой киевский князь пытался удержать власть над покоренными племенами, остановить начавшийся распад грандиозного союза племен во главе с Киевом. Надо подчеркнуть, что то был именно межплеменной союз, характерный для завершающей стадии развития первобытности, а не раннефеодального государства, как полагают многие современные исследователи. Поэтому Перун предстал в окружении богов других племенных объединений, символизируя их единство с Киевом. Столица полян, следовательно, претендовала на роль религиозного центра восточного славянства.

Опыт Владимира оказался безрезультатным. Он не дал того, на что надеялся князь. Причина княжеской неудачи крылась в исторической необратимости разложения родоплеменного строя, что делало неизбежным падение союза союзов племен под гегемонией Киева. Владимир ищет новую опору власти над покоренными племенами и находит ее в христианстве.⁶²⁴ В 988 г., т. е. всего лишь через восемь лет после языческой реформы, состоялось крещение Руси. Столь короткий срок между языческим нововведением и обращением к христианству выдает метания киевского князя, его лихорадочные поиски средств преодоления распада межплеменного союза, возглавляемого Киевом. Все это, конечно, говорит о нестабильности в целом общественных отношений переходного (от родового к общинному) периода, в условиях которого пришлось княжить Владимиру. На нестроения в обществе указывает и разгул преступности, поразивший Русскую землю в рассматриваемое время.

В Повести временных лет под 996 г. приведен рассказ, правдивость которого едва ли подлежит сомнению. Во всяком случае, С. В. Юшков, один из известных отечественных источниковедов, не сомневался в его достоверности.⁶²⁵ Там читаем: «Живяше же Владимир в страсе божьи. И умножися зело разбоеве, и реша епископи Володимеру: "Се умножишася разбойници, почто не казниши их?". Он же рече им: "Боюся греха". Они же реша ему: "Ты поставлен еси от бога на казнь злым, а добрым на милованье. Достоить ти казнити разбойника, но со испытом". Володимер же отверг виры, на-ча казнити разбойникы... ».⁶²⁶ Из слов летописца можно заключить, что «разбойницы умножишася» из-за кротости Владимира, жившего в «страсе божьи» и потому не подвергавшего разбойников казни. Такая, сугубо нравственная, мотивация умножения разбоев теряет право на исключительность при сопоставлении с известиями поздних летописцев, дополняющих автора Повести временных лет.

Составитель Никоновской летописи сообщает: «Ненавидяй же добра диавол сотвори в людех лукавство, и браг брата и друг друга лихоимъствоваша, и сице умнокашеся разбои в земле Русстей. И събрашася епископи и старци митрополиту глаголюще: "яко сын твой, князь Володимер, в велице кротости и тихости бе, и разбойники опустеша землю, и ты что о сем мыслиши?" И рече им митрополит: "идите и рците ему, да воспрещаеть злым Да казнит разбойники, по божественному закону, со испытанием и разсмотрением...». Епископы передали Владимиру наставления митрополита, и князь «подвязашеся на лукавыя и злыа, с расмотрением и великим испытанием».⁶²⁷