Рабы Парижа
Шрифт:
Его собеседник улыбнулся.
— К несчастью, они этим и исчерпываются. Возможности полиции, увы, весьма ограничены. Она имеет дело только с действиями. Намерения от нее ускользают. Пока воля не превратилась в поступок, полиция бессильна. И так будет до тех пор, пока ученые не откроют способ чтения мыслей. Мне известна ваша биография. Я знаю, где и когда вы были с сыном господина Ганделю. Мне сообщили о том, что вы ездили в карете с бароном де Брюле. Я вижу, что вокруг вас увивается Кондель. Это — факты.
Чиновник устремил на Андре такой пристальный взгляд, словно хотел его загипнотизировать, и медленно проговорил:
— Но
Минуты две он помолчал, давая Андре возможность обдумать услышанное. Затем сказал:
— На эти вопросы я прошу ответить вас.
— Я не могу этого сделать, месье.
— Почему же?
— То, что вы хотите узнать — секрет…
— Несомненно.
— …И он не принадлежит мне.
— Вы не хотите ничего говорить? Хорошо. Рассказывать буду я.
Андре недоверчиво посмотрел на излишне самоуверенного господина.
Тот невозмутимо продолжал:
— Я уже сообщил вам некоторые факты. Теперь перейдем к моим предположениям. Думаю,что смогу поведать вам секрет, который вы пытаетесь утаить, и не стану скрывать тех рассуждений и промежуточных выводов, которые привели меня к истине. Начнем с маркиза. Вы его подстерегаете — значит, вы испытываете к нему сильную неприязнь. За что? В последнее время в жизни господина Генриха произошло всего два значительных события. Вам не нравится то, что он основал Акционерное общество Тифильских рудников? Нет? Значит, то, что он собирается жениться на мадемуазель де Мюсидан. Вы снова краснеете, следовательно я угадал. Но это еще далеко не все…
Теперь Андре смотрел на незнакомца с подозрением и опаской.
— Выходит, что ваша цель — предотвратить этот брак. Почему? Причина, по-видимому, в том, что вы влюблены в госпожу Сабину. Любит ли она вас? Похоже, что любит. Иначе она вряд ли отказала бы не так давно Брюле-Фаверлею, умному, знатному и богатому красавцу, одному из самых благородных людей в Париже. Идем дальше. Графы де Мюсиданы вдруг соглашаются выдать свою дочь за разорившегося в пух и прах маркиза с весьма сомнительной репутацией. Ясно, что согласие дано не по доброй воле и что в душе они презирают господина Генриха так, как он этого заслуживает в глазах света. Поэтому мы имеем право предполагать, что у де Мюсиданов есть какая-то страшная тайна и что маркиз их шантажирует.
— Это неправда, месье! — воскликнул Андре. — Совершеннейшая неправда!
— Если человек, влюбленный в госпожу Сабину, так горячо отстаивает честь ее родителей, то других доказательств моей правоты уже не требуется. Вчера граф был у вас. Он вошел к вам мрачным и подавленным, а вышел почти сияющим. Причина такой перемены могла быть лишь одна. Вы обещали освободить его от домогательств маркиза и предотвратить разглашение его тайны. А господин Октавий дал слово, что в случае вашего успеха выдаст за вас дочь. Только этим я могу объяснить ваши последующие действия. А теперь скажите, что я ошибаюсь.
Андре промолчал. Лгать было неприятно и бессмысленно, а говорить правду он не мог. Это было бы предательством по отношению к отцу Сабины.
— Доверил ли вам господин де Мюсидан свой секрет? Не думаю. Такие тайны не сообщают при
Художник вскочил со стула, дрожа всем телом и не сводя изумленного взгляда с необыкновенного собеседника.
— Кто вы? — с трудом выговорил Андре. — Я хочу знать, с кем говорю о таких ужасных тайнах…
Господин в золотых очках перестал вертеть табакерку, улыбнулся и представился:
— Я — Лекок.
Художник медленно опустился на место. Он был так потрясен, что едва смог пролепетать:
— Знаменитый сыщик Лекок!
Несколько секунд сыщик наслаждался эффектом, который произвело его имя. Затем продолжал:
— А теперь, когда мы познакомились, могу ли я рассчитывать на вашу полную откровенность? Ведь вы уже убедились в том, что я и так знаю все. Или почти все. Будьте же благоразумны и поймите, что вы никого не предаете, поскольку секреты родителей мадемуазель Сабины известны мне лучше, чем вам.
— Зачем же вам нужен я? И как вы меня нашли?
— Это очень просто. Я охотился, а вы пересекли мою тропу. За вами зорко следили те самые люди, которых подстерегал я. Мне стало ясно, что вы — одно из главных действующих лиц пьесы, которую я стараюсь прочитать. Поэтому в последние дни вы ходите между их шпионами и моими. Сегодня я знаю уже достаточно, чтобы утверждать: развязка этой пьесы связана с вами.
— Но каким образом?
— Скоро узнаете, месье Андре. А пока я хочу сообщить вам завязку и сюжет. Несколько лет тому назад мне стало известно, что в Париже появилась компания ловких шантажистов, то есть людей, вымогающих деньги за неразглашение постыдных секретов. Негодяи не совершают никаких других преступлений. В этом-то и заключается их сила.
— Я подозревал что-то в этом роде, — сказал Андре.
— С тех пор я все время пытаюсь добраться до этих мерзавцев, но пока ничего не выходит.
— Почему?
— Видите ли, вымогатели недаром уверены в своей безнаказанности. Если у вас вытащат из кармана пять франков, то вы заявите в полицию. Верно?
— Да.
— А если у вас потребуют тысячу, угрожая в случае отказа разгласить тайну, которая покроет вас позором? Вы заплатите и будете молчать.
— Неужели же ничего нельзя сделать?
— Десятки раз я говорил с теми, кто только что заплатил мошенникам. Как бы туго им ни пришлось, ни один из этих людей не согласился дать мне в руки оружие против шантажистов. Сколько бы я ни уверял несчастные жертвы в скромности полиции, ничто не помогало. Тогда я решил ввести к негодяям своего человека. Уже не один месяц он служит камердинером у вашего соперника.