Рабыня для друга
Шрифт:
— Соня, вы меня слышите?
Я перевела взгляд на мужчину. Одет в серый, тонкий свитер и джинсы. Под свитером угадывалась цепочка, но кулона или крестика я не заметила. Довольно крепкие, накаченные руки, слишком большие для простого психолога, вероятно, занимается спортом. Взглянула в его глаза. Оттенок необычный, светло-карий. Пожалуй, вот такого цвета глаз в своей жизни я не встречала.
Заметила, что он нервно поёрзал на стуле.
— Нервничаете? — спросила вполне спокойно, даже монотонно.
— Мне бы хотелось, чтобы вы со мной
— А мне гораздо больше нравится смотреть на вас, — без тени смущения ответила я, краем глаза заметив, как Матвей, стоящий неподалёку, сжал руки в кулаки. Что такое? Не нравится поведение пленницы?
— Простите, давайте поговорим о том, что с вами произошло. Матвей, ты можешь нас оставить?
— Зачем? — подала голос я. — Я не собираюсь с вами разговаривать о том, что произошло. Я. НЕ. ХОЧУ. ЭТО. ВСПОМИНАТЬ.
— Да, но… вам станет легче, я могу вам помочь…
— Правда? Вы заберёте меня? Отвезёте в мою квартиру и пообещаете, что я буду в безопасности? — с сарказмом проговорила я, видя, как психолог меняется в лице.
— Нет, но…
— Ну если нет, тогда катитесь к чертям вместе с господином Матвеем. Я не нуждаюсь в вашей помощи, ясно? Я не истеричка, не психопатка, я не впадаю в депрессию и мне нахрен не нужен этот разговор.
— Но… — попытался вставить он ещё раз.
— Хорошо. Давай поговорим, — я ослепительно улыбнулась, переводя взгляд на обоих мужчин. — Что вы хотите знать? Как меня насиловали? Как издевались или что?
— Соня, я бы хотел поговорить с тобой наедине, поэтому, если ты не против, пусть Матвей выйдет, мы обсудим произошедшее.
— Против. Пусть остаётся. Хотите обсудить произошедшее? Что ж… Значит так. Я напилась с подругой, меня выкрали, отвезли к законченной мрази, которая неделю или сколько там, я не считала, издевался надо мной, трахал во всех позах, бил меня током. Ах да, я же не рассказала, как прошло моё первое знакомство с сексом. Знаете как? Меня отымело шесть человек везде, где только можно было, а милейший господин сидел напротив и дрочил, получая удовольствие. Всё, блять, выговорилась.
Я закончила свою тираду, глядя на мужчин. Психолог сидел с широко открытым ртом, распахнутыми глазами и выражением полного недоумения и… шока. Видимо, вконец убедился в моей невменяемости, а Матвей… на него было страшно смотреть.
От напряжения на руках выступили вены, ладони сжаты в кулаки, но самое страшное… взгляд. Дикий… ужасающий… страшный… он смотрел на меня, но я понимала, что его злость направлена вовсе не в мой адрес… На его лице заходили желваки, мне показалось, я даже почувствовала скрип зубов.
— Это правда? — тихим голосом спросил Матвей.
— Похоже, что я вру?
— Пошли, — рыкнул он психологу.
— Но я не закончил.
— Вышел, блядь, отсюда. Живо! — уже проорал он, так что даже я вздрогнула.
Мозгоправ быстро встал и вылетел за дверь, за ним последовал и Матвей, предварительно кинув на меня тяжёлый взгляд. А чего
Глава 5
Матвей вылетел из комнаты, понимая, что ему нужно успокоиться, выпустить пар, потому что сейчас он не может нормально мыслить, не может соображать.
— Матвей, — обратился к нему Денис, — ей нужна помощь. Она всё отрицает, но…
— Что? — Матвей развернулся к нему всем корпусом. — Отрицает? И по чему же ты это понял, а? По признанию в том, что её насиловало шестеро?
— Нет, но…
— Слушай, Денис. Ты пять лет назад уверял меня, что с Олей всё хорошо, что она нормальная… абсолютно, а через два дня я нахожу её с разбитым черепом. Я могу тебе верить?
— Ну ты же меня пригласил, зачем-то, — неуверенно ответил. — Да и откуда ты знаешь, что он там с ней делал после.
— Блять, вот тут ты охуительно прав. После всего, что я узнал, я готов с него шкуру спустить живьём.
— И что тебя останавливает?
— Мать, — рыкнул Матвей.
— Инесса Александровна?
— У меня что, блять, их несколько? Она у него «в гостях».
— Хреново.
— Сам знаю, что херово, но что я сделаю? У него бабла, как у бога.
— Зачем он её тебе отдал?
— Угадай, — криво усмехнулся Матвей.
— Обучить?
— Ну да. Он сам не в состоянии. Блять, если бы он её сразу отдал, а сейчас я к ней притронуться боюсь, а он спросит, мразь, обязательно спросит, как идут дела. И вот хули я ему скажу?
— Возьми справку, что ей пока… эм… нельзя. Типа проблемы там, ну или ещё что придумай.
— Обязательно. Вали, давай.
Матвей зашёл в кабинет, уселся в массивное кресло и закрыл глаза. Он ошибся. Влад не просто мразь, он долбанный извращенец, трахающий девушек так, как ему вздумается. Пять лет назад он уже делал что-то подобное, вот только отдать свою игрушку шестерым ребятам? Да ещё и в первый раз? Это что-то новенькое и такого принём, при Матвее, не было.
Ольгу бы он не отдал. Когда Матвей был с ней, Влад смотрел на это горящими от злобы глазами. Он злился потому, что знал: она никогда не будет такой с ним. Ни разу. Понимал это и Матвей. Он осознавал, что Оля была привязана к нему, да и он к ней тоже. Тогда, будучи фактически правой рукой Влада, он не мог открыто выступить против него, однако мог засадить его надолго, мог подставить, мог… но не сделал.
Жалел ли он? Каждый день после смерти Ольги.
В день, когда он отдал её Владу, Матвей до чёртиков напился и провёл в клубе несколько дней. На третий позвонил Влад, коротко бросив в трубку:
— Твоя игрушка сдохла. Что ты с ней сделал?
Матвей не ответил. Он тогда вообще плохо соображал. Только спустя время он понял, что для Влада она была игрушкой, не живым человеком, а эдакой куклой, которая будет стонать во время секса, сосать и с радостью кончать, ведь он, Влад, бог секса.