Рабыня Гора
Шрифт:
— Удачи тебе! — крикнула мне на прощание Сабина. — Удачи вам всем!
— Удачи! — пожелала ей я.
— Удачи! — откликнулись девушки из таверны. Спутники Тандара из Ти уже стояли у выхода.
— Придется пороть тебя, рабыня? — спросил один из них.
— Нет, хозяин! — И Сабина бросилась за ними. Мы смотрели им вслед.
— Пора, — объявил Клитус Вителлиус, — и нам двигаться в Курулен.
Я робко коснулась его колена.
—
Он взглянул почти нежно. По-моему, ему было грустно.
— Ну, хорошо. — Знаком он указал, в какой альков мне идти. В алькове я сбросила с себя уличную тунику. Он задернул
занавеску.
— Сколько раз, — беспечно прощебетала я, — в этом самом алькове служила я клиентам Бузебиуса.
Он обнял меня — так нежно, что прикосновение его меня испугало.
— Мне будет не хватать тебя, Дина.
— На свете много девушек.
— Да, — проговорил он. — Девушек много.
— Ты скоро забудешь меня. Он взъерошил мне волосы:
— До самой весны все еще будут коротковаты.
— И это снизит мою цену, — ввернула я. Он поцеловал меня.
— Придешь посмотреть на меня в клетке?
Девушек часто выставляют перед торгами в клетках на всеобщее обозрение, в Курулене — почти всегда.
— Нет, — ответил он и снова — мягко, нежно — поцеловал меня.
— Оставь меня себе! — взмолилась я вдруг.
— Нет.
Я силилась не заплакать.
— Странно, — вздохнул он. — Я выходил один на один с диким слином, встречался лицом к лицу с вооруженными до зубов врагами. Я — воин и среди воинов один из первых. И все-же ты, просто девушка, обезоруживаешь меня слезами и улыбкой.
— Нет, хозяин.
— Да все ли ты понимаешь!
— Рабыне не нужны объяснения. Ее дело — повиноваться.
— Вот видишь, — начиная злиться, произнес он. — Ты делаешь меня слабым!
— Так покори меня, — предложила я.
— Ты не такая, как другие!
— Я всего лишь рабыня. Вот и обращайся со мной как с рабыней.
— Привязать бы тебя да выпороть!
— Привяжи меня, — согласилась я. — Выпори!
— Воин, — отчеканил он, — должен быть свирепым и несгибаемым.
— Будь со мной свирепым и несгибаемым.
— Хочется, чтобы тебя покоряли и порабощали, да, шлюха?
— Да, — признала я. — Я женщина. Он сел рядом.
— Как, должно быть, презираешь ты меня за слабость!
— Да, — в запальчивости бросила я. — Презираю! Он глядел с нескрываемой яростью.
— Я люблю тебя, — сказала я.
От
— Лгунья! — И, схватив меня, он дал выход своему бешенству. Досталось мне здорово.
— Вставай, — сказал он потом. — Пора идти в Курулен.
Я натянула тунику, подпоясалась, одну за другой застегнула пять пуговиц. Сорвал бы он с меня одежды, повел бы обнаженной по улице — пусть все видят, какому сильному мужчине я принадлежу!
Выйдя из таверны, мы отправились в Курулен.
И вот мы уже у черного хода. Перед нами — мощная железная дверь. Там, внутри, меня продадут.
— Войдем, — сказал он.
— Делай со мной что хочешь.
— Я и делаю.
— Делаешь? — переспросила я.
— Да.
Я подняла на него глаза.
— Я — воин, — в который раз повторил он. — Я не должен быть слабым.
— Но сейчас ты слаб.
— Нет.
— Презираю твою слабость! — процедила я.
— В чем же я слаб?
— Ты не хочешь продавать меня. И все же продаешь.
— Нет. Я хочу тебя продать.
— Посмотри на меня, — попросила я. — Что ты видишь?
— Рабыню.
— И что же на самом деле тебе хочется сделать со мною?
— Продать.
— Нет, — отрезала я. — Тебе хочется отвести меня в свой дом. Бросить к своим ногам. Надеть на меня ошейник. Не продать меня тебе хочется, но владеть мною, повелевать.
— Я многого хочу от тебя.
— Так прикажи! Возьми что хочешь! — с вызовом выпалила я. — Ты выслеживал меня в Аре, мчался за мной в Кос лишь для того, чтобы продать?
Глаза его метали молнии.
— Нет! Тебе хотелось, чтоб я была твоей рабыней! Хотелось видеть меня на цепи, обнаженной!
— Да! — взорвался он. — Я хотел, чтоб ты сидела голая на цепи, моя!
— Так раздень меня! Посади на цепь!
— Нет.
И вдруг я успокоилась.
— Ну так продай меня, — вымолвила я устало. — Тебе решать. Я рабыня.
Он постучал в железную дверь.
— Я считала Клитуса Вителлиуса сильным, — нарушила я молчание. — Думала, он воин. У него хватит сил делать с женщиной все, что ему хочется. А теперь вижу — он слишком слаб.
Он снова застучал в дверь.
— Он слаб, — твердила я. — Рабыня презирает его.
— Не зли меня, — огрызнулся он.
Я отвела глаза. Нечего мне бояться. За дверью послышались шаги. На уровне глаз открылось окошечко.