Рабыня страсти
Шрифт:
Зейнаб и Ома молча покинули зал. А что можно было сказать? Сердце ее навек разбито, она больше никогда не испытает любви. Что ж, тем лучше… Пусть она молода, но больше не питает иллюзий. Карим ушел из ее жизни. Отныне их с Омой жизнь и благополучие зависят от благосклонности этого голубоглазого человека по имени Абд-аль-Рахман.
В его внешности, правда, нет ничего отталкивающего, но все же она представляла себе его другим…
Калиф явно не вышел ростом. Зейнаб была высока для женщины, а он едва ли был много выше. Правда, одеяние его роскошно… Но что под ним скрывается — пока неясно. Очевидно лишь, что он коренаст.
Их привели на женскую половину дворца, которая представляла собою отдельную роскошную постройку.
— Эта рабыня вкупе с личной прислужницей нынче утром была подарена калифу, — кратко объяснил сопровождавший их раб евнуху, встретившему их в дверях. И удалился с сознанием исполненного долга.
— Входите, входите! — поманил их евнух. — Сейчас позову Распорядительницу Гарема. Она подыщет тебе и твоей девушке постели. Ждите тут.
Зейнаб и Ома огляделись. Роскошный зал со стройными колоннами и несколькими фонтанами тут и там был полон женщин самой разнообразной внешности, возраста и цвета кожи. Их неумолчный щебет делал их, ярко разодетых, похожими на диковинных птиц, запертых в позолоченную клетку.
— Что-о-о-о? Еще одна девушка? — заворчала Распорядительница Гарема, окидывая Зейнаб критическим взором. — Да здесь и так более четырехсот человек! Куда прикажете мне запихнуть эту, скажите на милость? Конечно, ты милашка, но ведь калиф далеко не юноша. Думаю, ты постареешь и растолстеешь в одиночестве, подобно многим… Дай мне подумать, куда же тебя девать…
— Мне необходимы личные апартаменты, — тихо произнесла Зейнаб.
Распорядительница Гарема, пожилая женщина по имени Баллада, ошеломленная, уставилась на девушку, а затем неудержимо расхохоталась:
— Личные апартаменты??? Xa-xa-xa! Ты что — какая-нибудь принцесса? Да если я вообще найду тебе постель, считай, что тебе крупно повезло! Ха-ха-ха!
— Послушай, — госпожа, — продолжала Зейнаб так же тихо, но очень решительно и твердо. — Я не простая галатская или баскская девушка с перекрашенными косами. Я не пугливая девственница, просящая Бога даровать ей милость владыки. Я Зейнаб, Рабыня Страсти, ученица великого Учителя Страсти Карима-ибн-Хабиба-аль-Малики. И должна быть устроена здесь в полном соответствии с моим положением. Если ты, госпожа, не веришь моим словам, пошли слугу к самому калифу за подтверждением. Я покорюсь его воле, чего бы он ни пожелал для меня.
Валлада мучительно соображала. В ее обязанности входило благоустраивать всех обитательниц гарема. Она приходилась калифу какой-то дальней родственницей. Валлада рано овдовела, а больше ее никто так и не пожелал… И лишь родственным связям с калифом была обязана она столь высоким положением во дворце. Только это стяжало ей богатство и уважение. И она вовсе не собиралась в один прекрасный момент все это утратить…
— Решай сама, госпожа. — Зейнаб была вежлива, но настойчива. — Скоро прибудут рабы с моими вещами. При мне несколько сундуков с нарядами и пара ларцев с драгоценностями, которые должны быть в полнейшей сохранности. Я не могу позволить простым наложницам и рабыням рыться в моих вещах. Это решительно невозможно, госпожа. Помни, кому все мы служим. Меня прислали сюда с одной-единственной целью. И цель эта — дарить наслаждение
Валлада пристально посмотрела на Зейнаб. Юная женщина, стоящая перед нею, была, вне сомнения, дивной красавицей, весьма в себе уверенной — и, тем не менее, изысканно вежливой. Чуть высокомерной, может быть, но вежливой…
— Хорошо… — выдавила из себя Распорядительница. — Возможно, мне удастся разыскать для тебя маленькую комнатку, но учти: если ты сразу не полюбишься владыке, то вскоре будешь спать на соломенном матрасе вместе со своей служанкой!
Зейнаб рассмеялась, давая понять, что сие просто немыслимо. Потом отвечала:
— В моих покоях непременно должен быть маленький садик. Чтобы дышать воздухом, мне необходимо уединение.
Валлада поперхнулась от ярости. Ах, дерзкая девчонка! И все же приходится признать, что это не простая рабыня.
— Думаю, у меня есть подходящие покои — как раз для тебя, Зейнаб. Теперь же благоволите обе следовать за мной!
Покои, предназначенные Балладой для девушек, находились в самом отдаленном конце гарема. Был тут и садик — но совсем крошечный, а прямо за стеной располагался зверинец калифа. «Что ж, — думала Валлада, — девушка получает именно то, о чем просила, а, уж хорошо ли это, плохо ли — дело десятое… Позднее, если этой нахалке и впрямь удастся покорить сурового владыку, можно будет приискать ей кое-что получше. Но лишь если она преуспеет… Ха-ха!»
Ома задохнулась от возмущения, когда Валлада распахнула перед ними двойные двери. Как смеет эта женщина так оскорблять госпожу? Она собиралась было высказаться по этому поводу решительнейшим образом, но Зейнаб жестом остановила ее и заговорила сама:
— Комната мала, госпожа Валлада, но, по-моему, ее вполне можно обустроить. Я никогда не забуду вашей доброты…
От тона Зейнаб Распорядительница Гарема поежилась.
— Тотчас же пришлю рабыню, чтобы прибраться тут, госпожа.
— Прекрасно, — проворковала Зейнаб. — Я хочу видеть евнухов как можно скорее. Необходимо выбрать подходящего. И мне нужно поскорее искупаться. Нынче же вечером я должна предстать перед калифом.
Баллада заспешила прочь, изумляясь на бегу, откуда у этой девчонки столь непоколебимая сила духа и самообладание. Что ж, придется сделать все возможное, чтобы эта Зейнаб ни в чем не испытывала недостатка. А потом.., потом она доложит обо всем подробнейшим» образом госпоже Захре, любимой жене калифа. Наверняка госпожа горит желанием разузнать о новой наложнице как можно больше…
— Даже если бы нас отослали назад, в Алькасабу Малику, — говорила возмущенная Ома, — вряд ли мы оказались бы в большей глуши… Всего две комнатки — и каждая подходит разве что для кошки, госпожа! Зейнаб рассмеялась, закрывая двери:
— И все же это куда лучше, чем спать в компании прочих наложниц, которые тотчас же растащили бы у нас все, что можно и нельзя! Возможно, эти покои действительно чересчур малы, но все же это привилегия! А уж наше дело сделать из них изящную шкатулочку, приличествующую истинному сокровищу! — Зейнаб хихикнула. Ома еще раз осмотрелась.
— Ну-у-у… — протянула она. — Возможно, когда здесь все вычистят и отмоют, а потом расставят паши вещи, здесь и можно будет жить… А что у нас там, в саду?