Ради острых ощущений. Гремучая смесь
Шрифт:
Но Валя уже не воспринимала обращенные к ней вопросы, она напряженно прислушивалась к тому, что происходит сейчас в коридоре.
— Нашел! — раздался какой-то удивительно наглый голос, одновременно самоуверенный и угрожающий. — Так эта сука у тебя прячется?
Рука с бутербродом застыла возле рта, потом намазанный гусиной печенью хлеб упал на пол, и Валя в ужасе зажала рот ладонью. Потом незваная гостья стала оглядываться, словно загнанный зверь, и даже попыталась, тихо охая, залезть под кухонный столик, бормоча при этом: «Они меня убьют, они меня сейчас будут убивать!»
Я
На пороге, вставив ботинок в зазор между дверью и косяком, стоял высокий детина, на вид подросток, но такой, словно уже побывал в зоне для малолеток. Ольга бормотала: «А что, собственно, вы хотите…» — но пока она формулировала всякую интеллигентскую чушь, парень уже понял, что можно не особенно церемониться и, поднажав на дверь, вошел в прихожую.
— Ты кто такой? — громко спросила я, оттесняя плечом Ольгу.
— Ну, Зуй, — процедил детина. — Так у вас эта шлюха или нет?
— Подожди, — упрямо покачала я головой, — вот так врываться и накатывать ты не будешь, ясно? Хочешь говорить, давай говорить по-хорошему.
— Ах по-хорошему, — передразнил меня Зуй. — Ну так слушай, раз ты такая конкретная, тебе щас будет интересно. Эту девку я снял в баре, все было тип-топ, а наутро она от меня ус-вистела.
— Ты чего-то недосчитался из вещей? — предположила я деловым тоном.
— Не-ет, — Зуй покачал головой так, словно собирался сообщить нам нечто настолько жуткое, что банальная кража при таком раскладе просто не принималась бы в расчет. — Скорее наоборот.
— Я тебя не понимаю, — произнесла я. — Либо мы говорим, либо…
— Я не знаю, почему она сбежала, — Зуй говорил тихо, но я видела, что он буквально кипел яростью, еще чуть-чуть, и взорвется, — это я щас с ней выясню. Но она кое-что у меня забыла.
— Так вы пришли вернуть ее вещь? — вдруг подала голос Ольга.
— Ага, с доставкой на дом, — издевательски отозвался Зуй. — Слушайте, да вы, по-моему, еще не въехали, кто у вас пасется. В общем, она мне кое-что на конец повесила, теперь ясно? Справочка у нее в сумочке имеется такая, что закачаешься!
— Справка из вендиспансера? — со вздохом спросила я. — Сифилис, гонорея?
— Какой сифилис?! Плевать мне на сифилис! СПИД у нее, понятно? — заорал Зуй. — Да за такое голову оторвать мало! Это ж статья!
— Так, все ясно, — произнесла я, стараясь говорить спокойно. — Это действительно серьезно, но давай не будем кричать. Сейчас мы во всем разберемся. Только сначала скажи, как ты ее вычислил?
Зуй уже вытягивал голову, заслышав шорох на кухне. «Неужели ей удалось залезть под стол? — подумала я. — При ее комплекции вполне вероятно, но с таким же успехом она может забраться на шкаф в надежде, что ее там не увидят. Прямо как страус, ей-богу! И эта деваха надеется, что тут ее будут защищать?»
— Да ничего я не вычислял, —
И Зуй начал продвигаться вперед по коридору, тесня своей грудью Ольгу. И вместо того чтобы пропустить парня — как-никак он в своем праве, тут уж ничего не попишешь, — моя сестра вдруг решила проявить чудеса героизма. Нашла время, называется!
Наверное, с таким лицом Александр Матросов бросался на амбразуру. Ольга даже зажмурила глаза, когда перекрыла дорогу парню, выставив в стороны растопыренные руки и уперев их в стены. Но выполнять роль живой преграды ей показалось мало, и сестренка с силой ткнулась своей макушкой в живот Зуя.
Это окончательно разозлило и без того разгневанного визитера. Он схватил Ольгу за плечи и с силой отшвырнул ее в угол. Падая, сестра сшибла полочку возле зеркала, на которой почему-то стояла раскрытая пачка чая — крупно-листовой «Липтон» осыпал ее с головы до ног, когда она приземлилась возле тумбочки.
«Ах так! — разозлилась я. — Ну держись, переросток! Пусть эта девка виновата, но бить свою сестру я никому не позволю!»
Для начала я впилась ему пальцами в то место, где плечо переходит в шею. Болевая точка была нащупана за десятую долю секунды, я еще поднажала ногтями для того, чтобы усилить впечатление.
Взвыв от боли, Зуй обернулся ко мне, готовый сокрушить все, что под руку попадется.
Этого-то я от него и добивалась — в таком состоянии человек плохо соображает и не способен на быструю реакцию.
Сделав обманный жест рукой — Зуй купился на этот маневр с удивительной наивностью, — я левой ткнула его костяшками пальцев в кадык, а когда он, захрипев, поднес руку к горлу, врезала носком ботинка чуть ниже колена (хорошо, что не разулась!) и сразу же ребром ладони за ухом. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Зуй рухнул на пол и на непродолжительное время отключился. Теперь можно было нам втроем более-менее спокойно обсудить сложившуюся ситуацию и…
— Что здесь происходит?
«Ну вот! — сокрушенно подумала я, глядя, как в квартиру входит ошеломленная Ираида Сергеевна. — Черт, ведь я совсем упустила из виду, что дверь оставалась открытой. Сейчас начнется».
Наша матушка, очевидно, снова оставила детей Ольги на попечение своего приятеля, а сама решила навестить дочь. И, застав в квартире сцену побоища, Ираида Сергеевна не без удовольствия решила воспользоваться случаем и сказать нам все, что она о нас думает.
— Я прихожу, можно сказать, к себе домой, — говорила она, всплескивая руками, — и что же я вижу? Вот так вы меня встречаете, да? Ну спасибо, доченьки, удружили! Пока я трачу свое время на внуков, вы тут черт-те чем занимаетесь! Во что вы превращаете квартиру, хотела бы я знать, а? И какими вырастут ваши дети, если в доме их родителей творится такое безобразие!