Ради счастья. Повесть о Сергее Кирове
Шрифт:
На рассвете тридцатого апреля корабли подошли к форту Александровский на Мангышлакском полуострове. Незаметно высадив десант, корабли ударили из орудий. На пустынном Мангышлаке и не думали о появлении красных. Колчаковский гарнизон сдался без боя, не успев испортить радиостанцию и уничтожить код.
О первом успехе шифром радировали в Астрахань. Тут же последовал ответ: «Поздравляем победой! Посадите на радиостанции своего радиста, ведите разговоры с противником, словно ничего не произошло».
Принимая телеграммы врага и отвечая на них, радисты флотилии получали важные
Прошло несколько дней, и одна радиодепеша заставила поволноваться не только радистов, но и командиров флотилии.
Из Петровска сообщали, что пятого мая вблизи форта Александровский проследует в Гурьев корабль «Лейла» с военной делегацией, сопровождаемый крейсером «Президент Крюгер». Начальнику форта приказывалось встретить «Лейлу» в море сторожевыми кораблями и сопровождать до Гурьева.
После недолгих размышлений в Петровск радировали, что конвойные суда готовы выйти в море.
Получив сообщение о координатах и времени следования «Лейлы», навстречу ей немедля вышли эскадронный миноносец «Карл Либкнехт» и, в обход, крейсеры «Ильич» и «Красное знамя»...
Как только на курсе показался дымок и контуры миноносца, идущего навстречу «Лейле», английский военный корабль отсалютовал и повернул обратно.
Приближавшийся миноносец не салютовал и не подавал сигналов. Это вызвало тревогу на «Лейле». Она стала разворачиваться, чтобы уйти. На миноносце подняли сигнал: «Приказываю остановиться». «Лейла» продолжала разворот. С миноносца ударили по корме, повредили управление. И тут же на траверзе появились красные крейсеры, идущие в обход...
«Лейла» была взята на абордаж.
Когда красные матросы появились в адмиральской каюте, генерал лежал на полу с простреленным виском...
О захвате секретного пакета Деникина было немедленно сообщено Кирову.
Потерпев большую неудачу с миссией генерала Гришина-Алмазова, имевшей целью координацию наступательных действий Колчака и Деникина, белое командование усилило разведку в портовых городах Каспия, особенно в Петровске.
В то время, когда в Александровский порт уже были стянуты суда с десантом пехоты и конницы, из Петровска получили сообщение, что Буйнакский и Лещинский схвачены, штаб руководства восстанием разгромлен.
Десантную операцию пришлось отложить.
В июне над Астраханью снова нависла смертельная опасность: со стороны Калмыцкой степи к ней подходили белоказачьи части генерала Драценко, а из Заволжья — особая группа войск уральской армии генерала Толстова. Кроме того, по сведениям Атарбекова, белые готовили новый мятеж в Астрахани, который должен был вспыхнуть одновременно с ударами по городу двух белых армий. Не располагая большими силами, Военный совет решил наносить удары по отдельным соединениям врага.
Выдвинув против генерала Драценко тридцать четвертую дивизию, собрали в кулак рабочие отряды города, десантные отряды моряков, поставили под ружье командные курсы, части чекистов и железнодорожную охрану.
Части Драценко, ждавшие сигнала о мятеже и выступлении Толстова, были атакованы внезапно. Завязался бой... Неся большие потери, Драценко все же посадил казаков на коней и сплошной лавой бросил на наступающих. Несколько сот рванулось вправо — пошли в обход.
Красные части залегли и открыли ураганный огонь. Падали лошади, люди; спотыкаясь о них, многие летели кувырком и тоже попадали под пули. Атака захлебнулась. Отдельные разрозненные сотни врага, прорвавшиеся через огненный вал, метнулись в стороны и повернули обратно. В это же время казаки, шедшие в обход, были встречены сильным пулеметным огнем сводного отряда. Первые их ряды были скошены, а остальные, повернув, смешались с главными силами Драценко, откатывавшимися назад.
В этот миг с другой стороны, из леса, ударила им во фланг красная конница кавалерийской дивизии... Еще ночью, часа за два до того, как начался бой с конницей Драценко, отряды чекистов, подкрепленные матросами и рабочими, под руководством Атарбекова начали облаву по городу. Им удалось захватить несколько групп мятежников и их главный штаб. Третий мятеж в Астрахани не состоялся.
Двадцать шестого июня был жаркий день. Киров, только что вернувшийся с фронта, сидел у себя в кабинете в одной, влажной от пота рубашке, просматривая опись захваченных трофеев.
Вошел дежурный:
— Просит разрешения войти товарищ, приехавший из Баку.
— Из Баку? Как фамилия?
— Не сказал.
— Все равно, проси.
Вошел широкоплечий грузин в рыбацкой робе и шляпе, заросший густой бородой.
— Здравствуйте, товарищ Киров! — воскликнул радостно, с небольшим акцентом. — Давно мечтал с вами познакомиться.
— И я рад гостю... Но кто же вы?
Тот помедлил и вдруг, раскинув руки для объятий, пошел навстречу.
— Я Орджоникидзе. Мы же давно знаем друг друга. — И крепко обнял Кирова.
Киров, мягко высвобождаясь из крепких объятий, с улыбкой смотрел в карие выразительные глаза.
— Я рад, необыкновенно рад, Серго, что ты вырвался из когтей зверя.
— Вырвался, и даже с друзьями, — ответил Орджоникидзе, радуясь, что Киров оказался таким душевным и сразу заговорил на «ты». — Вырвался и надеюсь добраться до Москвы, чтобы доложить Ильичу о положении на Кавказе.
— Доберешься. Поможем. Но как же ты пробрался в Астрахань?
— Из Баку под видом рыбаков поехали в рыбацкий поселок. Да и кто мог подумать, что мы на обыкновенной лодке отважимся махнуть через Каспий!
— А вы отважились? Ведь в море и белые, и англичане... Впрочем, от тебя можно ждать всего... Мне рассказывал про тебя Самуил Буачидзе.
— Жалко беднягу Буачидзе. Это был настоящий большевик. Истинный друг. Мы ведь дружили со школы... А как дела здесь?
— Только отбились от белоказаков — разгромили кавалерию Драценко.