Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Кургинян Сергей Ервандович

Примечания

¹ Бхакти (санскр. bhakti – «преданность», «преданное служение») – понятие в индуизме, используемое для обозначения эмоциональной привязанности и любви между преданным (бхактой) и личностной формой Бога. Практика развития взаимоотношений с Богом называется бхакти-йогой. Объектами поклонения в традициях бхакти выступают различные формы или ипостаси Бога – Вишну, Шива или Богиня-мать Шакти. В «Бхагавад-гите» и «Бхагавата-пуране» бхакти объявляется главным из путей, ведущих к духовному совершенству.

² Салбег – индийский религиозный поэт. По легенде – сын мусульманина и женщины, происходившей из брахманского

рода; сражался вместе с отцом в мусульманской армии, был смертельно ранен. Оказавшаяся рядом с умирающим мать посоветовала сыну принять прибежище у Господа Кришны, Который неотличен от Джаганнатха. Мать так истово молилась за впавшего в забытье сына, что Кришна явился ему во сне и излечил его. После этого чуда Салбег стал писать стихи, посвященные Кришне-Джаганнатху.

³ Хайдарабадское княжество во главе с низамом (правителем) исламского вероисповедания образовалось при распаде империи Великих Моголов в 1724 году. После обретения Индией независимости в 1947 году низам Хайдарабада сначала хотел объединения с Пакистаном, потом полной независимости. В сентябре 1948 года в результате операции «Поло», проведённой вооруженными силами Индии, княжество Хайдарабад было присоединено к Индийскому Союзу, где получило статус самостоятельного штата. После ряда реорганизаций значительная его часть вошла в штат Андхра-Прадеш.

⁴ В декабре 2009 года в Индии принято решение создать новый штат, выделив Теленгану из состава Андхра-Прадеш.

ДОЛГАЯ ВОЙНА РАДИКАЛЬНОГО ИСЛАМА В ПАКИСТАНЕ

Вильсон Джон– вице-президент ORF

Оценка ситуации Введение

Любая попытка понять происходящее в Пакистане и Афганистане, если рассматривать ситуацию там исключительно с точки зрения состояния безопасности, обречена на провал. Это связано с тем, что процессы, протекающие в этом регионе, имеют исключительно сложный и противоречивый характер.

Чтобы найти способ предотвращения распада столь густонаселенного региона, абсолютно необходимо понять, какими историческими, идеологическими, стратегическими, а также культурными факторами обусловлена жизнь местных групп и общин.

Для облегчения задачи мы считаем нужным ограничить наш анализ двумя отчетливыми радикальными исламскими процессами (имеющими многочисленные ответвления), которые протекают в Пакистане. В социокультурном пространстве Пакистана возникают субъекты, которые связаны глубоко скрытыми отношениями с радикальным исламом, шествующим по региону со слабыми или ослабевающими мусульманскими государствами и растущей сетью ориентированных на «Аль-Каиду» организаций и братств.

Продвижение радикального ислама стимулируется, во-первых, «Аль-Каидой» и подобными ей организациями, включая Талибан. По сути, они представляют собой внешний для региона фактор. Для них выигрыш битвы за Пакистан – это важнейший этап в деле торжества уммы и установления исламского господства.

Во-вторых, эта тенденция подстегивается активностью разномастных внутренних религиозных экстремистских групп. Причем практически каждая из них в той или иной степени поддерживается государством (ведь Пакистан является и должен остаться родиной для мусульман субконтинента, оказавшегося разделенным в результате событий 1947 года).

Важное различие применительно к этим процессам и представляющим их группам состоит в том, какими именно символами или идеологическими догмами они вдохновляются.

Вторая группа (давайте для удобства назовем ее «могольской» – только потому, что появление мыслей о джихаде было спровоцировано идеей восстановления славы ислама, пик которой пришелся на могольский период) возникла на базе учения и философии Мауланы Абдуль Ала Маудуди и его предтечи Шаха Валиуллы из Дели (XVII век).

Маудуди, который основал «Джамаат-е-Ислами» (JI)

в Индии до ее раздела, верил, что конечная цель возрождения ислама – «предоставление ему возможности стать господствующей силой в мировой культуре и завладеть умами нравственных, интеллектуальных и политических лидеров человечества»¹. Несмотря на то, что раздел нанес удар по его взглядам на мир и до конца жизни вселил в него отвращение к Индии, политическая партия Маудуди – JI – стала активным сторонником преобразования «религиозных идеалов в политическую власть», что привело к возрождению ислама в Пакистане².

Если говорить об идеологических установках первой группы (давайте назовем ее «группой "Аль-Каиды"»), то, по крайней мере, вначале это было учение двух членов организации «Братья-мусульмане» – Сейида Кутба (преданного последователя Мауланы Мау-дуди и Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба из Саудовской Аравии) и палестинского араба Абдуллы Азама. Азам преподавал в Университете имени короля Абдель Азиза в Саудовской Аравии, где вместе с Кутбом ему удалось повлиять на пылкого студента Усаму бен Ладена. Именно призыв Азама освободить мусульманские земли от захватчиков побудил бен Ладена начать кампанию протестов против присутствия американских войск в Саудовской Аравии в 1991 году. Азам верил в глобальный джихад и считал сведение счетов с местными или региональными оппонентами пустой тратой времени (на чем настаивали другие близкие бен Ладену люди, например, доктор Айман аль-Завахири из Египта).

Есть еще одна важная отличительная особенность (вывод о ней можно сделать на основании вышесказанного): в то время как второй группой руководят местные исламские организации, стремящиеся охранять и пропагандировать интересы своей страны, первая группа («группа "Аль-Каиды"») не претендует ни на что подобное. Напротив, она рассматривает Пакистан с его 150-миллионным населением в качестве «оплота ислама» (после того, как внедрение подобной концепции потерпело поражение в Ираке) – территории, которую нужно завоевать и использовать как базу для возрождения проекта глобального джихада. Оплот Талибана в южном Афганистане и доминирование «Аль-Каиды» у западных границ Пакистана – это два шага на пути к реализации данного проекта.

Все это, казалось бы, должно означать, что в какой-то момент в Пакистане деятельность данных групп неизбежно войдет в противоречие, а это приведет к столкновению между ними.

Однако существует еще один фактор, который усложняет и усугубляет картину. Речь идет о сложившихся со времен афганского джихада связях и союзах названных групп с третьими силами. Рассматриваемые группы по-разному видят степень необходимой радикализации ислама.

Например, Талибан (от араб. талиб – «ищущий знания», то есть учащийся, студент), вышедший из деобандийских медресе Северо-Западной пограничной провинции и провинции Синд в Пакистане, ставил перед собой совершенно четкие цели превращения Афганистана в исламское государство. Однако после 11 сентября в группе произошел раскол как на идеологическом, так и на оперативном уровнях. И теперь ее различные осколки не брезгуют сотрудничеством даже с отпетыми бандитами³.

Подобным образом и деобандийские группы (такие, например, как «Лашкар-е-Джангви»), которые являются яростными противниками шиитов и возникли во времена религиозного всплеска при Зия-уль-Хаке, поставляют пушечное мясо для «Аль-Каиды» и Талибана. Большое число их членов – это мелкие преступники и безработные, а вовсе не религиозные фанатики.

Можно смело утверждать, что данные союзы не имеют под собой идеологической почвы, а являются следствием оперативных потребностей, подогреваются корыстными побуждениями. И что возникали эти союзы, в первую очередь, на основе «братства», сложившегося в террористических лагерях Хоста, Кунара и Пак-тии в Афганистане⁴.