Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России
Шрифт:
В январе 1998 года Бжезинский в интервью «Нувель обсерва-тер» подтвердил, что помощь США моджахедам действительно началась в июле 1979 года. Идею проведения этой секретной операции Бжезинский назвал «блестящей»: ведь она помогла втянуть русских в «афганскую западню». В результате CCCP получил, по его словам, «собственную вьетнамскую войну».
На вопрос корреспондента «Нувель обсерватер», не сожалеет ли он о том, что фактически поддерживал интеграционный процесс в исламе, Бжезинский ответил: «Что важнее для мировой истории? Талибан или коллапс Советской империи? Какие-то взбудораженные мусульмане или освобождение Центральной Европы
Коллапс Советской империи поставил в мировую повестку дня вопрос о том, кто становится новым хозяином постсоветского пространства. Первым заявил о своих претензиях на это пространство именно ислам. «Заявки» были озвучены лидерами исламских революций – шиитским (Хомейни) и суннитским (ат-Тураби).
1 января 1989 года – почти за два года до того, как СССР прекратил свое существование, – аятолла Хомейни направил советскому лидеру Михаилу Горбачеву следующее Послание (приводится с сокращениями):
«Господин Горбачев! Вам следует обратиться к истине. Основная проблема Вашей страны лежит не в вопросах собственности, экономики и свободы. Ваши трудности заключаются в отсутствии истинной веры в Бога… Всем ясно, что отныне коммунизм следует искать в музеях политической истории. Первым нанес удар по коммунизму вождь Китая, второй, видимо, и последний удар нанесли Вы. Отныне союзные Вам государства уже никогда не пойдут на то, чтобы растрачивать свои природные ресурсы на доказательство успехов коммунизма, хруст костей которого уже услышан потомками.
Когда с минаретов мечетей в некоторых Ваших республиках семьдесят лет спустя раздалось «Аллах Акбар!», все исповедующие подлинный Ислам Мухаммада заплакали от восторга… Исламская Республика Иран как самый могущественный оплот исламского мира может с легкостью заполнить вакуум, образовавшийся в идеологической системе Вашего общества»7.
В 1991 году о претензиях ислама на постсоветское пространство заявил Хасан ат-Тураби – духовный лидер исламских фундаменталистов Судана, вдохновитель суданской исламской революции, о котором распространено мнение как о «суннитском варианте аятоллы Хомейни». По словам ат-Тураби, с распадом СССР открылась великая надежда и перспектива – ислам должен стать преемником коммунизма на территории бывшей советской империи, превратить ее в исламское шариатское государство от Черного моря до Памира8.
В России на роль нового держателя постсоветского пространства («пространства Северной Евразии», как его стали называть) с начала 1990-х годов претендуют так называемые «евразийские» движения, в которых существенное место отводится исламу.
Есть два основных, конкурирующих между собой евразийских проекта: назовем их условно «исламо-фашистский» и «исламо-халифатистский».
Во главе первого стоит Александр Дугин. Сегодня он делает вполне респектабельные заявления и выглядит достаточно «умеренным» политическим интеллектуалом. Однако в 1990-е годы Дугин фактически занимался пропагандой идеологии «чистого террора», легитимирующей право субъекта на насилие (акт агрессии рассматривается как «экзистенциальная экспансия», как выход субъекта за собственные границы «в сферу трансцендентности»)9. Эта идеология впервые была применена в Италии 1970-х
В 1991-1992 гг. Дугин налаживает контакты с лидерами «новых правых». В этот период в Москве побывали Ален де Бенуа, Робер Стойкерс, Жан Тириар, Клаудио Мутти. Одним из результатов этого взаимодействия стало появление в 1992 году русской версии журнала «Элементы». Дугин возглавил журнал, де Бенуа, Стойкерс и Мутти вошли в редколлегию. Целые номера журнала были посвящены философии террора и «героям Великой террористической войны», теории Консервативной революции, современному неофашизму с его культом «Waffen SS».
Одновременно Дугин объявил, что историческая миссия России состоит в реализации «Евразийского проекта». Данный проект призван объединить континентальные государства Евразии в единый блок для борьбы с атлантическими державами (США и Великобританией). Особое место в этом проекте отводилось исламу, который рассматривался как сила, способная противостоять процессам глобализации.
Дугин восхвалял Чингисхана, утверждая, что тот «принес русским свободу от ярма Запада и передал им основы государственного аппарата для управления Евразией». По словам Дугина, Тимур далее «воспроизвел изначальный чингисхановский импульс в мусульманском контексте… Москва… усвоила понимание евразийского материка как единого пространства, подлежащего универсальной унификации на особых сакральных принципах, сопряженных с этикой Великого Турана. И вся история России, начиная с Московского Царства, демонстрирует нам разнообразные версии Руси Монгольской, чингисхановской. Мы, русские, дети Чингисхана, наравне с татарами, тюрками, монголами… Россия = Орда. Изумительная формула»10.
В рамках «Евразийского проекта» Дугин пытался оформить русско-тюркско-европейский союз. Речь не шла о развитии России. По большому счету, речь не шла даже о сохранении территориальной целостности России. В начале 1990-х годов сторонники данной версии «евразийства» считали высоко вероятным, что у постсоветского пространства скоро появится новый – исламский – хозяин. А в ожидании этого хозяина Россия должна обеспечивать исламо-европейский синтез.
Фактически в тот период Дугин занимался продвижением концепции пантуранизма (Великого Турана).
Поначалу – в первой половине 1990-х годов – пантуранисты имели успех. Турецкие эмиссары и капиталы хлынули в Среднюю Азию, на Северный Кавказ и в Поволжье. Одновременно эмиссары арабского (в основном саудовского) происхождения, буквально «наступая туркам на пятки», занимались исламизацией тех же самых территорий. Этот период можно условно назвать первым этапом исламизации России. Основные усилия всех исламизаторов тогда были направлены на обработку мусульманского населения.
Итогом жесткой конкуренции стало то, что саудовцы взяли верх над турками на значительной части постсоветского пространства. Саудовский ислам радикального толка, потеснив ислам турецкий (более мягкий), начал стремительно занимать политическое поле России и постсоветских республик.
В идеологическом плане деятельность саудовцев подкреплялась второй, конкурентной по отношению к дугинской версией «евразийства». Ключевая фигура в этом проекте (условно «исламо-халифатистском») – Гейдар Джемаль – стоит на жестких проислам-ских позициях.