Радио Хоспис
Шрифт:
Стас отпил чай, выбил из пачки сигарету, но не стал прикуривать. Положил ее на стол. И прокатил ладонью до середины и обратно. Табачные крошки посыпались на столешницу. Ветер на мгновение стих, чтобы ударить с новой силой.
– Вот так, – прошептал Стас, – вот так…
В этом году ему исполнилось сорок. Большая часть жизни за плечами. А он так ничего и не накопил.
И вдруг пустота отступила, как головокружение после первой утренней сигареты. Во всем этом есть своя логика, сказал Марк Гейгер, и не важно, что говорил он о другом. О деле, которое, похоже, легче было закрыть, чем довести до конца. Стасу вспомнилось лицо девушки,
Резко отодвинув кружку, так что чай плеснул на столешницу, Стас поднялся, вышел в комнату и схватил с кресла пальто. Да, у всего есть своя логика. Но понять, почему Югира, Спайкер и Полынер, у которых тоже были свои жизни, свой скарб, свои обязанности и необходимости, больше этой логики не найдут, Стас не мог. Но он мог жить сам, и в этом был смысл. Дверь оглушительно хлопнула, послав впереди себя эхо утихающих ударов, отраженных стенами подъезда.
В кабинете Моралеса слева от двери стояла огромная монстера. Действительно огромная, разлапистая, опирающаяся на вкопанный в солидных размеров горшок черенок. Она растопырила плоские листья с раскрывшимися пальцами, будто стараясь захватить как можно больше пространства. Она была чертовски неуместной здесь. В этом кабинете вообще все было неуместным. Лопух этот, тощая, словно потерянная вешалка в противоположном углу, обитый зеленым сукном стол, угловатый и слишком маленький, похожий на случайный коралловый атолл в гигантском океане ковровой дорожки. Как будто общее уплотнение прошло мимо этого места, а заполнить его позабыли. Вот и сам Моралес, огромный, но уже заметно полнеющий, с залысинами на круглой голове, – ну ни к чему он тут был. Сидел за своим столом, облокотившись локтями на рассыпанные бумаги, смотрел на Стаса глазами ящерицы, а рядом дымилась в хрустальной пепельнице толстая сигара.
– Ну и зачем тебе это, Бекчетов? – проговорил Моралес, откидываясь в кресле. Подтяжки натянулись на глобусе живота, кресло жалобно заскрипело. – Дело закрыли, убийства прекратились, даже Гейгер согласился с тем, что его командировка здесь закончена. Не сразу, но согласился.
– Знаю. – Стас оглянулся на неуместную монстеру, потом снова посмотрел на шефа. – Я просто чувствую, что это дело не закончено.
– Значит, чувствуешь? – Моралес взглянул из-под сошедшихся к переносице бровей. – И что же? Аргументированно чувствуешь? Или, – шеф поднял руку и пошевелил в воздухе толстыми пальцами, – интуиция шепчет?
– Нет, интуиция молчит, шеф. И особенных аргументов, кроме уже озвученных вам Марком Гейгером, у меня нет. Но ведь мы должны не просто пресекать преступление, Айк, необходимо знать, почему оно совершено, каким образом… Вы сами нас учили, что преступление надо понять, и тогда станет понятен преступник. А в этом деле мы ничего не знаем, кроме нескольких имен убитых и марки винтовки. По сути, мы не закрыли дело, оно само закрылось.
– А ты, выходит, его закроешь? Гейгер не смог, Югира не смог, еще десяток опытных детективов не смогли. А ты сможешь?
– Я не знаю. У меня… практически нет зацепок. Я даже не могу похвастаться, что знаю, где искать. Но, шеф, ребята легли там, пытаясь разобраться с этим делом, а так выходит, что в этом не было смысла. Получается, что три отличных парня из нашего Управления совершенно бессмысленно отдали богу душу, и мы закрываем на это глаза. Я не могу
Моралес глубоко, с сипом вздохнул и уставился в потолок. Он молчал долго, так долго, что стрелки на больших плоских часах на стене успели с громким щелчком сменить пятиминутие. Потом шеф подался к столу, выдвинул невидимый Стасу ящик, достал оттуда вторую сигару и положил перед Стасом.
– Что у нас есть по делу?
Стас взял сигару, но не стал ее распаковывать, мгновение подумал, крутя ее в пальцах.
– Есть тетрадь с непонятными записями, возможно, шифрованными. Есть некий клуб то ли изобретателей, то ли ученых. Точнее, был… Есть место встречи этого клуба. Есть марка винтовки и кое-какие наработки о том, где ее могли купить. Плюс необычный способ убийства, с высоты. Скорее всего, с дирижабля или аэроплана. Ну и трупы. Пока все.
– Пока… – покачал головой Моралес. – Все это, вот то, что ты сейчас перечислил, ничего не дает. Ноль. Хотя, возможно, по этим линиям имеет смысл покопать… – Он внимательно посмотрел на Стаса, взял из пепельницы сигару, затянулся. Густое облако дыма лениво поплыло, разрушаясь, в сторону украшенного неуместной игривой лепниной потолка. Проследив за дымом, Моралес снова сел и проговорил:
– Ладно, даю три недели. Больше не дам, ты мне нужен в Управлении, у нас тут дел выше крыши. Но пока – пока! – считай, что ты меня убедил.
– Благодарю вас, Айк.
– Группу наберешь себе сам. Возьмешь трех младших детективов, на свое усмотрение. Из не занятых в других группах. Переманивать запрещаю!
– Понимаю.
– Понимает он… Долбаный идио… лизм. Вот из-за таких, как ты, раскрываемость падает, а мне потом холку в столице чешут!
Айк тяжело опустил обе ладони на бумажный завал.
– Все, свободен! Отчитываться будешь каждую неделю. Иди.
В холле Стас встретил Роберта Шенкеля. Тот был слегка пьян (видимо, проставлялся в гараже, как некогда проставлялся и сам Стас) и, получая пальто в гардеробе, что-то весело говорил гардеробщику. Потом обернулся, увидел Стаса и, улыбаясь, двинулся к нему, на ходу одеваясь.
– Бекчетов, Стас! Ты чего хмурый в такой день?
– Да я не хмурый, – ответил Стас, – так, забот навалилось. В гараже пили?
– Ну, в такой-то день можно, господин детектив.
– Да я не про то. – Стас кивком головы отозвал Шенкеля в сторону. – Тебя в группу уже приписали?
– Нет. Да и никого не приписали, сегодня же только значки раскидали. Выходной же. Все официально.
– Отлично. Пойдешь в мою. И еще троих выбери из своего потока, пошустрее, чтоб не мычали без дела.
– Сделаем! – Шенкель заулыбался еще шире. – Значит, дали группу? И дело тоже?
– Дело все то же. Разрешили снова открыть. В понедельник, на втором этаже… Знаешь, где я теперь сижу?
– Ну, в общей, в отделе убийств. Каморка там в конце зала.
– Вот туда и подходи с остальными. Будем работать.
Гулко хлопнула уличная дверь, и в холл, хромая, прошел Марк Гейгер. Не глядя на Стаса, он миновал гардероб и стал подниматься наверх.
– Роб, а что Гейгер хромает так? – шепотом спросил Стас.
– Так его же избили, – тоже шепотом ответил Шенкель. – Вчера, прямо на углу Управления, представляешь? Кто-то заорал, что он упырский ублюдок, ну и налетели. Хорошо, наши с патрулирования возвращались, спугнули.