Радиус 227
Шрифт:
— Фирсов, уйди с глаз моих, а то тоже арестую! Тебя, только за одну избитую физиономию в душегубы записать можно.
«Да, ситуация, врагу не пожелаешь!»
Сидя в клетке сваренной из арматурного прутка уже четыре часа, рассуждал Димка.
'Ну да, дома не ночевал и алиби нет. Ну почти нет, не хотелось бы Ирину подставлять. Да еще и комендант сдал, что Раиса пару раз ко мне приходила, ну с другой стороны зачем ему очевидное скрывать, не он так другой бы рассказал, ее многие в общаге видели. Правда вчера никто не видел как она в общежитие
Нет, даже если Ирину не подставлять, если совсем без алиби. Ну нет у меня его, допустим гулял всю ночь? Ага, с Раисой и гулял скажут, а потом поссорились и в ярости убил? Тащили-то ее, почти от общаги. Майор говорит, что ее истязали перед смертью, то-то все лицо сплошная корка кровавая. Кому она дорогу перешла, чтобы так измываться или правда маньяк в Асино объявился? А если ее из-за меня убили, то кто? Пантелей? А смысл в чем, просто запугать чтобы от своих показаний отказался? Ерунда полная. Тот бы письмо отправил и велел прийти куда напишет, а там уже по ситуации, если бы убили то обоих. Зачем ему девушку пытать, которую я всего несколько дней знаю? Выходит, я тут вовсе не при чем?
Ох, бля! А ведь у меня монеты в рюкзаке, целый килограмм, что уже подозрительно. А еще и пистолет! Ничего же не успел спрятать, дебила кусок! Если обыск будет, то сразу найдут и еще вопросов прибавится. Двери-то я запер и ключ в кармане лежит, но у коменданта запасной есть, если захотят то откроют.'
— Ну что, надумал?
– вышел из кабинета Майор Прокопенко, — Будешь чистосердечное писать?
Димку снова завели в кабинет начальника, где он сам проводил с задержанным первоначальный допрос. Там у окна стоял давешний лейтенант, а в угу на табурете сидел плотный широкоплечий сержант с лицом на котором не отображалось ни капли интеллекта.
— Решай сам, Ковалев, или по-хорошему все рассказываешь, или тобой Никифоров займется.
– при этих словах сержант выдернул резиновую палку из кольца на поясе и увесисто, со значением похлопал ей по широкой ладони.
— Я вам, товарищ майор, все что знал рассказал, а избиение и другие методы пыток запрещены в нашей стране.
— Вот как ты запел?
– прищурился майор, — А ты в курсе, что слишком умных нигде не любят?
— Не знаю, -пожал плечами парень, -если к дуракам попадешь, так действительно, могут невзлюбить, а с умными людьми всегда можно общаться без применения грубой физической силы.
— Чего? Ну ты борзый!
– даже раскраснелся от таких слов Ленин, — Лейтенант, наручники на подозреваемого оденьте и допросите, еще раз, повдумчивее!
«Бить, точно будут! А толку? На себя убийство взять меня не заставят, у меня болевой порог вдвое выше, да и не в застенках гестапо, вытерплю. Главное, чтобы не переусердствовали, а то уйду на возрождение из-за этой дурацкой ситуации. Да и потом, как тут снова появляться, если труп мой на местном кладбище похоронят? Да не, что-то сам себе нагнал, люди еще советской закалки, ну самое большое, это вон
Когда Димку только усадили на старенький табурет посреди комнаты, сковав руки за спиной стальными браслетами, у дежурного зазвонил телефон.
— Владимир Ильч, это вас!
– крикнул офицер своему начальнику не выходя из дежурки в приоткрытую дверь кабинета, — Подойдете или на кабинет переключить?
— Позже, пусть перезвонят!
– отмахнулся Прокопенко, — Занят я.
— Это срочно, из городской администрации, возьмите пожалуйста!
— Ну?
– раздраженно взял трубку старенького телефона Прокопенко.
— Каральки гну! Ильич, отпускай Ковалева!
Телефон был старым, с чуть дребезжащей мембраной, но Димка хорошо слышал и голос Смирнова доносившийся из трубки.
— С какого перепугу его отпускать? Он у нас пока, единственный подозреваемый!
— Уже не подозреваемый, алиби у него.
— Алиби?
– глянул на Димку майор прищуренными глазами, — Надо проверить, что там за алиби и кто его выгораживает.
— Ильич, мля, хватит из себя Пинкертона строить, говорю — отпускай парня, железное у него алиби, которое я уже проверил! Или тебе, моего слова не достаточно?
— Ладно, понял тебя, Иван Васильевич, отпускаем.
– устало и чуть обиженно сказал начальник горотдела и положил трубку на аппарат. — Федоров, снимай с него браслеты, пусть катится!
— Владимир Ильич, но ведь все факты против него?
– почти заныл молодой лейтенант.
— Ты слышишь плохо или погоны жмут?
– майор строго глянул на своего подчиненного и вышел из кабинета, утирая пот платком.
Федоров красный от полученного втыка, сопя снял браслеты и тоже молча удалился. Один только звероподобный сержант, спокойно, но немного разочарованно сунул в держатель свою дубинку. Оставшись сидеть, прикрыв глаза привалился спиной к стене, полностью игнорируя недавнего задержанного.
Димка пожал плечами и потопал по коридору к выходу, он даже вежливо попрощался с пожилым старлеем сидящим в дежурке, можно сказать, отчасти благодаря ему и его настойчивости, он не отхватил сегодня люлей по почкам. Вышел на улицу, где хоть и было всегда пасмурно, но все одно — намного светлее чем в милицейском помещении, поэтому не сразу увидел Ирину, стоящую у куста сирени, метрах в тридцати от входа.
— Извини, заходить не стала и так пришлось к Смирнову идти. Не били хоть?
— Нет, Ир, не успели.
– он хотел поцеловать девушку в губы, но она чуть повернула голову, но в щечку себя поцеловать позволила, — Спасибо тебе большое, я про тебя не хотел говорить. Да и все равно, отпустили бы, не я же ее убил.
— Ох, Дмитрий, ну как ребенок! Чувствую, еще десять раз пожалею, что с тобой связалась! Иди давай домой, я на работу побежала.
— Тогда, до вечера?
– спросил ей уже в спину Дмитрий, — Я на работу заходить к тебе подойду.
— Не надо приходить, я сегодня до двадцати двух дежурю.
— Тогда у больницы ждать буду, провожу.
Она остановилась, раздраженно повернулась, видно хотела ответить что-то резкое, но вновь увидев его глуповатую улыбку, только вздохнула и пошагала прочь.