Радость моя
Шрифт:
– Что ты как замороженная? – шипел Лёня мне на ухо.
От его едва скрываемой ярости я цепенела еще больше. Даже перестала понимать вопросы, и лишь опускала голову ниже. Я слышала, как Анна Ефимовна обращается ко мне, но зажалась еще больше. По-моему, со стороны я выглядела умственно отсталой.
В этот момент я уловила теплый луч, подняла лицо и вдруг встретила внимательный, понимающий взгляд Игоря. Он ласково смотрел, и я, стряхнув с себя ступор, радостно засияла в ответ. Детская улыбка появилась на лице и сразу вернула меня к жизни. Мы смотрели друг на друга, и я почувствовала, что между нами что-то произошло. Поняла, что понравилась ему, и мгновенно
После нашего обмена взглядами Игорь перевел огонь на себя, и я была ему благодарна. Он, видимо, понял, что мне нужна передышка и стал делиться новостями о работе. Сообщил, что его планируют скоро повысить в должности. Отец с интересом выспрашивал подробности, мать охала и всплескивала руками.
Я с облегчением выдохнула и тихонько продолжила наблюдать за Игорем, пытаясь осознать, чем же он меня так поразил. Харизматичный, сильный, мужественный, он отличался от нежного, избалованного брата. Игорь понравился мне так сильно, что я готова была упасть в его объятья прямо за накрытым столом. Не могла разобраться в собственных чувствах. «Я что, влюбилась с первого взгляда? Да что за бред! – одернула себя, – я здесь по другому поводу. Знакомлюсь с семьей будущего мужа. И люблю я Лёню. Да. Я люблю Лёню», – повторила, как урок, чтобы не забыть.
Но именно в Игоре, а не в Лёне, я увидела свой идеал мужа и заботливого отца. И не только. Почувствовала интуицией, женским чутьем, что Игорь сделал бы меня счастливой. И сразу захотела выйти замуж только за него. Захотела родить от него детей. Впервые я осознала это так сильно, что испугалась собственного ощущения. Это были мощные сигналы просыпающейся чувственности, которые я так долго подавляла. Я просто обмерла от ощущения, что нашла наконец своего Мужчину. И до этой встречи я уже начала, пока неосознанно, разочаровываться в выборе Лёнечки, устав уворачиваться от его хамоватости и делать вид самой перед собой, что он моя любовь. А вот теперь становилось ясно, кто мой идеал. Игорь! Игорь, а вовсе не эта несостоявшаяся Леночка. Но я упрямо отказывалась признавать этот факт. «Да что такое на меня нашло! Что за бред в голове?»
К тому же Игорь был женат. Не могла же я, придя знакомиться с родителями жениха, разбить семью его брата. «Понимаете, ваш старшенький нравится мне гораздо больше, он будет со мной!» Но интуиция именно этого и требовала! Тянуло к Игорю так сильно, что сладко отзывалось вибрацией внизу живота, даже когда слышала его голос. Я старалась больше не смотреть на него, чтобы не выдать себя. Но разочарование от контраста между братьями так больно кольнуло, что я чуть не передумала выходить замуж за Лёнечку-Леночку.
Наконец, перешли к чаю. Анна Ефимовна принесла большой шоколадный торт, естественно, собственного производства. Несмотря на то что я почти ничего не могла есть, кусочек оказался таким нежным, что растаял во рту. Я заулыбалась от удовольствия. Давно не ела такого вкусного торта. Да, буду честной, никогда в жизни. Ни один десерт не мог сравниться с этим шедевром. Шоколад так взбодрил, словно заменил чашку крепкого кофе. Я осмелела настолько, что смогла разглядеть сидящих напротив жену и дочку Игоря. Но на него смотреть не решалась.
Мать и дочь были одеты в нарядные голубые платья, которые обеим очень шли, оттеняя незабудкового цвета глаза. У жены Игоря еще больше синевы в них добавляли крупные сапфиры, которые покачивались в ушах. На изящных ножках красоток, вполне готовых для фотосессии на обложку
11
Промтовары – сокращение от промышленные товары.
Портили и Асю, и Тасю только кислые выражения лиц и капризные интонации. Игорь этого словно не замечал. Он весело ухаживал за обеими девочками, ласково целовал и постоянно демонстрировал любовь. И мне было больно это видеть. Я держалась изо всех сил, еле дотерпела до конца обеда, затем с облегчением попрощалась с гостеприимными Склянкиными. Анна Ефимовна завернула мне с собой пирожков и единственный оставшийся кусок торта, которые я брать отказывалась, но она положила их в пакет и всучила Лёне. Я же стремилась сбежать поскорее. Было так стыдно натягивать под их взглядами убитые сапоги, что я поняла, не выдержу двойного позора, если придется надеть и потертое пальто. Скомкала его в руках, поблагодарила за обед и выскочила за дверь. Лёня вышел следом, проводил до станции и посадил меня на электричку. Пакет с пирожками и тортом отдать забыл, и мы оба вспомнили о нем, когда поезд уже закрыл двери.
Несмотря на провальное, с моей точки зрения, знакомство с родителями, выяснилось, что я им понравилась. И они мне понравились. Назавтра в университете Лёня все-таки передал забытый накануне сверток. Он сказал, что не хотел его тащить и даже слегка поругался с матерью, но Анна Ефимовна настояла, чтобы он привез мне ее гостинец. Я с утра была голодной и с наслаждением съела один из пирожков. А потом и второй. Шоколадный шедевр оставила напоследок, чтобы им насладиться попозже. Я с таким удовольствием смаковала угощения, что Лёня, глядя на мой аппетит, присоединился и моментально проглотил оставшиеся пирожки. Заодно умял и кусок торта, загрузив его в рот почти целиком.
Облизывая пальцы, измазанные шоколадом, Лёня рассказывал, что мама была восхищена моей скромностью. Позже она сама мне сказала, что всегда мечтала, чтобы сынок женился на профессорской дочке, да такой еще милой и послушной. А мой отец и был профессором математики. Хохоча, Лёня добавил, что и Игорь меня хвалил.
– Представляешь, он назвал тебя неограненным алмазом, который превратится в бесценный бриллиант, – процитировал слова брата и засмеялся.
Услышав этот комплимент, я увидела перед собой внимательные глаза Игоря, и снова меня пронзила боль разочарования, что я невеста не старшего, а младшего Склянкина.
Потом мы с Лёней отправились ко мне, в провинцию. В нашей запущенной квартире было грязно, по-моему, после моего отъезда папа ни разу не делал уборку, а сам папа… мой папа! Папа стал такой старый, мятый, потрепанный… Был растерян и на всё согласен.
Еще три года назад он в благоухающих свежестью хрустящих рубашках читал лекции, в него были влюблены все студентки, а он боготворил только маму. В нашем доме был достаток и радость, я была беззаботна и счастлива, а теперь… Была расстроена и цеплялась за Склянкина, который не просил моей руки, а скорее, снисходительно информировал моего отца, что берет меня в жёны. И от этого сообщения вдруг стало нестерпимо стыдно. Словно я делала что-то неправильное и нехорошее.