Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник)
Шрифт:
– Чтобы быть под рукой на случай, если вас внезапно осенит ценная мысль?
– Да, его сиятельство имел в виду что-то в этом роде, сэр.
– Я тоже приглашен?
– Нет, сэр.
Я, собственно, и не рассчитывал. Тем не менее слышать это было неприятно.
– Стало быть, мы с вами на некоторое время расстаемся.
– Боюсь, что да, сэр.
– Вы, как рассказывается в сказке, пойдете верхней дорогой, а я – нижней?
– Да, сэр.
– Мне будет недоставать вас, Дживс.
– Благодарю вас, сэр.
– Кто был тот субъект, который ныл, что у него постоянно пропадают газели?
– Поэт
– Вот и я так же. Остаюсь без газели. Вам не обидно, что я называю вас газелью, Дживс?
– Нисколько, сэр.
– Ну что ж. Ничего не поделаешь. Должно быть, мне надо отправиться к Боко и поселиться у него.
13
Имеются в виду строки из поэмы Т. Мура «Лалла Рук» (1817):
Я вскармливал милых газелей, Чтобы жизнь мою украшали, Но, едва привязавшись ко мне, Они умирали.
– Я как раз собирался предложить вам это, сэр. Я уверен, что мистер Фитлуорт будет счастлив принять вас у себя.
– Думаю, что да. То есть надеюсь, что да. Он совсем недавно говорил про упитанных тельцов. Но если снова обратиться к дяде Перси и старому мореходу из Америки, есть у вас задумка, где им встретиться?
– В данную минуту еще нет, сэр.
– Вы уж постарайтесь получше раскинуть умом, Дживс, потому что это очень важно. Помните, я вам рассказывал, что Боко и юная Нобби обручились?
– Да, сэр.
– Но понимаете, она не может за него выйти без согласия дяди Перси.
– Вот как, сэр?
– До тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год. Так в законе записано. А все дело в том, Дживс, мне просто некогда сейчас вам все объяснять, но Боко, дурак несчастный, свалял страшного дурака, и, одним словом… Как это называется, когда человек с пеной у рта начинает жевать ковер?
– Предубеждение, сэр, вы, вероятно, это имеете в виду.
– Точно! Оно самое. Мне сейчас, как я уже заметил, некогда излагать подробности, но Боко выказал себя последним ослом и навлек этим на себя предубеждение дяди Перси, так что теперь от него и намека на опекунское согласие не дождешься. Вы поняли, о чем я? Необходимо, чтобы та ответственная встреча состоялась как можно скорее.
– Чтобы его сиятельство пришел в более благодушное настроение?
– Именно! Если ему удастся провести желанную сделку, млеко человеческой доброты у него в душе перельется через край и затопит это самое предубеждение. Или вы со мной не согласны?
– По-моему, тут и сомнения быть не может, сэр.
– Вот и я так думаю. Потому я и расстроился, Дживс. У меня только что произошел довольно неприятный разговор с дядей Перси, в ходе которого он дал мне определенно понять, что не принадлежит к числу моих почитателей, так как считает меня – ошибочно – главным действующим лицом произошедшего здесь небольшого поджога.
– Это мнение несправедливо, сэр?
– Совершенно несправедливо. Я не принимал в поджоге ни малейшего участия. Это дело рук Эдвина, и только его одного. Но дядя, когда что-нибудь заберет в голову, ничего больше
– К сожалению, сэр.
– К огромному сожалению. Вообще-то меня его приговор не особенно трогает. Попыхтит, покривит нос, и все дела. Бертрам Вустер не из тех, кого можно испугать парой-тройкой резких слов. Он просто усмехнется про себя и потихоньку щелкнет пальцами. Не все ли равно, какого мнения обо мне старый дурень. Да он не произнес и десятой доли того, что высказала бы на его месте тетя Агата. Беда только в том, что я обещал Нобби замолвить перед дядей словечко за ее обожаемого Боко, и, когда вы появились, я как раз стоял и огорчался, что мои возможности в этой области сильно убыли. Я больше не оказываю на дядю Перси прежнего влияния. Так что вы уж постарайтесь насчет этой встречи.
– Я, безусловно, употреблю все старания, сэр. Ситуация мне совершенно ясна.
– Отлично. Что-то еще я должен был вам сказать? Ах да. Сыр.
– Мистер Чеддер?
– Не просто мистер Чеддер, а констебль полиции Чеддер, Дживс. Сыр, оказывается, теперь деревенский полисмен.
У Дживса на лице выразилось удивление, что вполне естественно.
Ведь еще недавно, когда они только познакомились у нас в лондонской квартире, Сыр был для Дживса всего лишь обыкновенным заурядным гостем в костюме из твида. То есть я хочу сказать, на нем не было ни мундира, ни каски и ничего похожего на форменные башмаки.
– Полисмен, сэр?
– Да, и к тому же вредный и мстительный. С ним у меня тоже состоялся неприятный разговор. Ему не нравится, что я здесь.
– Мне кажется, в наши дни много молодых джентльменов поступают на работу в полицию, сэр.
– Хорошо бы их было одним меньше. Попасть в немилость к полиции – это не шутки.
– Да, сэр.
– Мне придется быть постоянно начеку, чтобы он не мог придраться и применить ко мне свои служебные полномочия. Нельзя будет учинить пьяный дебош в деревенском трактире.
– Ни в коем случае, сэр.
– Один ложный шаг, и он нападет на меня, как этот… кто это нападал, будто волк на овчарню, Дживс?
– Ассирийцы [14] , сэр.
– Верно. Вот сколько всего я пережил с тех пор, как мы с вами расстались. Сначала Сыр, потом Эдвин, потом пожар и в заключение – дядя Перси. И это за каких-то полчаса. Все вместе наглядно показывает, что может учинить над человеком Стипл-Бампли, если возьмется за дело как следует. Да, и вот еще что, о господи, чуть было не забыл. Брошь помните?
14
Образ из поэмы Дж. Байрона «Разрушение Синнахериба» (1815).
– Сэр?
– Ну, брошь тети Агаты.
– А, да, сэр.
– Она потерялась. Не беспокойтесь, все в порядке. Потом она нашлась. Но можете себе представить, что я пережил. У меня сердце чуть не остановилось.
– Нетрудно вообразить, сэр. Но теперь она точно у вас?
– О да, – ответил я и засунул руку в карман. – Вернее сказать, – проговорил я и вынул руку из кармана, чувствуя, что лицо мое бледнеет, а глаза лезут на лоб, – вернее, нет. Дживс, – сказал я, – вы не поверите, но эта чертова штуковина опять куда-то подевалась!