Радость Солнца: Прекрасная жизнь Эхнатона, Царя Египта, рассказанная молодому поколению
Шрифт:
И трепет безграничной радости наполнял его тело, когда он думал о тех отдаленных великолепных днях.
Глава V. Заходящее Солнце
Годы шли. В священном Городе Царя Эхнатона, новой столице Египта, все было настолько красиво и безмятежно, что время, казалось, не существовало.
Однажды Царица Тия приехала из Фив, чтобы навестить своего сына; и были большие празднества по случаю ее приезда.
Когда Фараон и двор покинули прежнюю столицу, Тия некоторое время хотела последовать за ними. Но она была не в состоянии заставить себя сделать это; она любила старый дворец, озеро, по которому
Она была рада вновь увидеть Эхнатона. Он всё еще был красивым юношей, готовящимся стать мужчиной, с тем же изящным телом и тонкими чертами лица. Только она могла заметить, время от времени, печать напряженности на его безмятежном лице и больше печали, чем когда-либо в его больших черных как уголь глазах. Она была рада видеть свою красивую невестку и своих внуков, которых любила. Когда Фараон уехал из Фив, у него был только один ребенок; теперь уже шесть. «Все дочери, к сожалению», — молодая Царица сказала со вздохом, когда осталась наедине с Тией.
«Наследница может быть столь же хорошей как и наследник; у Египта были великие царицы в прошлом», — ответила мать Фараона, утешая ее. Но она помнила, насколько она сама стремилась иметь сына. «Конечно, — добавила она, — сейчас настали трудные времена; мужчины никогда еще не были столь неуправляемы, как теперь».
Она говорила так, потому что до неё дошли слухи о растущем волнении в Сирии и Ханаане [6] , и она знала больше чем Фараон о секретных интригах распущенных священников Амона в Фивах. Она знала, например, что прежний первосвященник Амона, который, как предполагалось, был мертв, в действительности скрывался и оставался постоянно в контакте с многими заговорщиками, пытаясь свергнуть Эхнатона я и разрушить дело всей его жизни.
6
Палестина
Она рассказала сыну все, что знала, и предупредила его об увеличивающимся недовольстве не только священников, но и многих богатых и влиятельных людей, которые примкнули к ним.
«И что Вы хотите, чтобы я сделал?», — спросил Фараон.
«Или пресеките восстание в корне, арестовав сразу всех злодеев, или достигните соглашения с ними и выиграйте время. Культ Атона одержит конечную победу, только если Вы тактично себя поведете. Если нет…». Она не закончила, но он понял: «В противном случае он погибнет навсегда».
Тень прошла по его лицу, потому что слова матери были для него болезненными. Ее тревожное рвение было свойственно светским людям, для которых материальные достижения означают все. Он чувствовал, что, несмотря на всю её любовь, она никогда не будет понимать его. И сердце фараона было огорчено.
«Мама, почему Вы говорите со мной так же, как и все?».
И он продолжил после паузы: «Легко пресечь восстание в корне. Но стали бы люди мудрее, если бы я сделал так? Те, кто теперь любит меня, боялись бы меня, а те, кто ненавидит меня, ненавидели бы меня еще больше, и помимо меня они ненавидели бы и Атона. Атон, мой Отец, является Богом всей жизни; Он — любовь и гармония; я не могу проповедовать Его славу средствами насилия. И при этом я не поставлю под угрозу и не скрою ту Истину, которую он сам явил мне, раскаиваясь в том, что я сделал, и не позволю суеверию и черной магии вновь управлять сердцами людей вместо знания
«Все мужчины желают успеха», — сказала Царица Тия. «Разве ты не желаешь?».
«Да, и я тоже», — сказал Эхнатон со счастливой улыбкой. «Сколько раз, я восхищался мечтой о распространении Учения к пределам земли! Сколько раз, я жаждал появления нового порядка, в котором будут идти рука об руку знание и вдохновение, рассудок и любовь; в котором человек будет поклоняться Истине с даже большим усердием, чем он поклонялся выдумке! Я считаю, что это возможно, даже если потребуются тысячи лет. Но если, чтобы завоевать огромный успех среди людей, я должен был бы скрыть что-то из истины Бога, тогда я потерпел бы неудачу, поскольку Истина стоит намного больше, чем успех».
Тия восхищалась новым Городом, изумительными садами, дворцом и прежде всего храмами. И она слышала, как ее сын объясняет свое Учение тем, в кого он верит и на кого надеется. Ее мысли вернулись к давно прошедшим дням, когда она сначала говорила с ним об Атоне, ее любимом боге. «Как сильно развился его ум с тех пор!» — отметила она про себя. Она едва ли могла узнать то старое солнечное божество, которое она раньше лелеяла, в той нематериальной Сущности всех вещей, которой Фараон учил людей поклоняться как единственному Богу.
Она была счастлива видеть, что он построил несколько святынь своим предкам в священном Городе. «Хорошо соблюдать память о мертвых. Мы не знаем, какова смерть, но мы знаем, что именно наши предки сделали нас такими, какие мы есть; именно они дали нам наше тело» — говорил Эхнатон. Он относился к своей матери с большим уважением и был бы рад, если бы она осталась с ним. Но царица Тия хотела увидеть Фивы еще раз. Она умерла спустя некоторое время после возвращения туда. Когда Фараон узнал, что её больше нет, он заплакал. Он нежно любил свою мать. Весь двор носил по ней траур.
Старшему ребенку фараона было около десяти лет, самый младший был младенцем. И хотя все они были дочерьми, Эхнатон не любил их от этого меньше. Он часто играл с ними и носил на руках. На рассвете, выходя поприветствовать восхождение Солнца, он часто останавливался на мгновение посмотреть, как спит самая младшая его дочь вместе с матерью. При виде маленького тела, легкого дыхания, полураскрытого как бутон цветка крошечного рта, его сердце переполнялось нежностью. «Моё маленькое сокровище» — шептал он, целуя ребенка в голову.
Маленькая девочка унаследовала от отца и матери тонкие черты лица и изящное телосложение. Вторая дочь, Макитатон, была самой красивой и умной. Она принимала участие в ежедневной службе Атону, в большом храме, играя на систре, в то время как фараон возлагал приношения на алтарь. Характер у неё был тихий. Пока ее сестры бегали друг за другом вокруг клумб, она часто подходила и садилась около отца и просила, чтобы он рассказал ей какую-нибудь историю. Она любила задавать вопросы и разговаривала с ним часами. Она обожала своего отца.