Радрадрабен
Шрифт:
Дальнейшую судьбу пропавших матросов Бендик обсуждать категорически отказался и молча нырнул в море в предвкушении заслуженных петухов. Оставалось поверить, что матросы и в самом деле в результате сомнительных бендиковских махинаций оказались дома. Маленькому отряду предстояло теперь определиться на местности и выяснить, как в свою очередь тоже поскорее добраться домой.
Берег был гол, уныл и безжизнен, ничем не напоминая живописные скалы вблизи Айтера, поросшие корявым и гнутым ветрами каменным дубом. В этом же месте природа словно запнулась и сделала бездарный перерыв в созидательном устремлении, разрешившись лишь громадной россыпью облизанных волнами
Глендавейн молча обогнала Робина и стала карабкаться по серым шершавым взлобиям, словно для неё такая процедура была привычна и она уже тысячи раз вот так высаживалась с разбитого вдребезги корабля на враждебную и неприветливую сушу. Впрочем, может быть, так оно и есть, подумал Робин. Кто знает, что довелось пережить этой странной и неприступной девушке.
Бека вполголоса ныл. Он был крайне недоволен судьбой, подсунувшей вместо приятного путешествия за бывшей практически уже в руках наградой очередную пакость. Ведь казалось, вот она, большая земля – рукой подать, а там и богатый Айтер с его сокровищницей и признательным радушным хозяином, который сейчас угрюмо сопит впереди, обдирая сапоги об острые края каменных трещин.
Нет уж, пусть говорят что угодно, а в этом деле не обошлось без самого крутого колдовства! Где это видано, чтобы ни с того ни с сего да такая буря?! И молнии с ясного неба? Даже вон василиска выпустить не успели! Ишь, скукожился, гад, даже мяучить перестал. И, конечно, опять нагадил, сволочь. Снова клетку мыть… Маленький-маленький, а воняет как большой! И почему это нести его всегда достаётся Беке? Можно бы и девчонке вон поручить! Ничего бы с ней не сделалось. Или вообще прямо тут бросить. Так нет, граф этот, видите ли, желает завести себе зверинец…
С первой попытки, однако, взобраться на каменный карниз, тянущийся вдоль всего побережья, никому так и не удалось. Пришлось двинуться вдоль кромки берега, выискивая подходящий участок, где стена не была бы столь крутой или рассекалась бы оврагом.
Обогнув небольшой мысок, Робин замер как вкопанный. Берег, оказывается, отнюдь не был необитаем, и следы этого ненеобитания были налицо: перед ними возвышалась высеченная из цельной скалы исполинская фигура какого-то местного божества. Граф машинально поискал глазами неведомых зодчих и немного успокоился, таковых не обнаружив: это и к лучшему – всю жизнь его учили не доверять незнакомой местности, незнакомым людям и незнакомым обстоятельствам. Сейчас же все три эти составляющие несомненно были налицо.
Статуя явно смахивала на бравого капитана Худа: тот же шишковатый лоб, те же оттопыренные уши – и наверняка столько же мозгов в крепком каменном черепе. Даже жест, с которым идол повелительно указывал перстом на пустынный океанский горизонт, напоминал манеру капитана, одновременно напыщенную и неуверенную. Однако гораздо более совпадающих антропологических подробностей Робина порадовало то обстоятельство, что старательные ваятели, расчищая место вокруг своего творения, снесли порядочный кусок породы, благодаря чему в этом месте можно было без труда взобраться
Повеселев, граф скомандовал отряду подтянуться и первым полез по узкой тропке наверх.
Едва голова его поднялась над поверхностью земли, ему отчаянно захотелось втянуть её обратно: перед ним, как на параде, выстроилась плотная толпа ненавистных карликов! Отступать, однако, было поздно: его заметили. Кляня потешающуюся над ним судьбу, он вылез наверх, стараясь держаться уверенно и в то же время якобы невзначай нашаривая рукоять Истребителя Василисков. Подавать какие-либо знаки поднимающимся следом потенциальным жертвам он посчитал излишним: уж как ни бестолковы были карлики, но первое, что они теперь сделают, это, конечно, вдоль и поперёк прочешут побережье, а уйти от их отравленных стрелок было попросту немыслимо.
Через минуту вся компания уже стояла, окружённая безмолвной стеной недомерков.
Графа поразило два обстоятельства: первое, что карлики – все, за редким исключением – были без штанов, в то время как верхние части торса у них были вполне обычным образом облачены в традиционные крепкие кожанки, доходящие до колен. Равным образом присутствовали и сапоги, опять же кожаные. И второе – то, что проклятые недомерки и не думали нападать, а лишь хлопали глазами, таращились как-то уж чересчур изумлённо и, главное, молчали. Робину вспомнился дикий, судорожный вой, без которого орда этих же самых коротышек, казалось, просто не могла существовать. Он криво усмехнулся, обнажил меч и приготовился подороже отдать жизнь.
Но тут в рядах карликов произошло движение, и к Робину протолкался главный карлик – так, по крайней мере, показалось графу: остальные недомерки почтительно расступались перед ним, храня всё то же поразительное молчание.
Главный карлик был молод, татуирован и одет. То есть штаны на нём присутствовали, да какие штаны! Широченные шаровары ярко-жёлтого цвета были богато украшены бахромой, в разных местах были нашиты диковинные перья, бесчисленные пёстрые лоскутики, мелкие цветные ракушки и сухие рыбьи скелетики. На поясе висела обязательная духовая трубка с набором разнокалиберных стрел. При движении всё это хозяйство издавало весьма специфический стук и шорох.
– Пог-Харр? – требовательно спросил он, обращаясь почему-то к капитану Худу. – Пог-Харр решил осчастливить свой народ?!
Робина поразило то обстоятельство, что карлики, оказывается, умели разговаривать. Более того, их наречие было вполне доступно пониманию. Раньше граф – да и вообще никто на всём Побережье – не задумывался, владеют ли проклятые недомерки даром членораздельной речи: это было совершенно не нужно, так как всё, что обычно слышалось из наступающей лавы карликов, сливалось в невероятно гнусный вой.
Оказалось, владеют. Пусть слова в их произношении были несколько искажены и язык более резок, чем плавная речь Побережья, но к общению карлики оказались вполне способны. Более того, их предводитель настоятельно желал общаться, причём именно с бароном Худом.
– Ты бы ответил ему, Шпокар, – вполголоса посоветовал Робин. – Может, нас и не станут… э-э-э… так уж сразу?..
– Пог-Харр?! – воскликнул коротышка. – О! Пог-Харр!
Карлики, как впоследствии выяснилось, поклонялись мстительному, кровожадному и всесильному по их мнению богу Харру, который, сходя на землю, обычно принимал вид человека громадного роста с огромными ушами – Пог-Харра. Короче, долговязый лопоухий Шпокар как нельзя лучше подходил для этой роли.