Радрадрабен
Шрифт:
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Глендавейн, – давайте только отойдём немного, станем на ночёвку, а за ужином я всё расскажу.
И Робин, и Бека охотно согласились – очень уж неуютно было здесь, у Бездны. Опять поднялся ветер, воняло гарью и малиново светились ещё неостывшие борозды на оплавленных камнях. Как это было ни удивительно, все их лошади не получили даже царапины, только у одной из них, графской, начисто спалило гриву. Вот откуда шерстью воняло, догадался Робин, осматривая лысую холку без малейших следов ожога.
Они отъехали
– На самом деле я не Глендавейн.
– Это мы уже поняли, – махнул рукой Бека.
– Не перебивай, – подосадовал Робин. – Ну-ну, не Глендавейн, значит…
– Эх, спутники мои невольные, лучше бы вам и не знать всего этого!..
– Это ещё как посмотреть, кто тут чей спутник, – обиженно сказал Бека.
– Бека! Так мы до рассвета до сути не доберёмся!
– Всё, молчу, молчу!
– Давай, Глендавейн – или не Глендавейн – только покороче, в самом деле спать уже пора.
Девица помолчала и утомлённым бесцветным голосом начала опять:
– Зовут меня Гризония, я дочь могущественнейшего волшебника Гофлареха Ужасного. Ушла я из дома, потому что папа мой хочет достичь мирового господства… Нет-нет, само по себе это вполне нормально и приемлемо, только он, понимаете ли, маг старой формации и пользуется устаревшими методами – исключительно предметной магией и классическими заклинаниями, а современные достижения ни в грош не ставит. И это бы ничего, терпимо – но ведь он и меня заставлял заниматься такой ерундой! Ну кому, скажите, понравится тратить на добывание Сокровенного Пламени полдня, когда его можно зажечь всего лишь… Впрочем, это неинтересно.
Я предложила ему новейший способ – даже несколько! – достижения его цели. И все они давали очень быстрый и качественный результат – и результат почти предсказуемый! Смешно говорить, каких-то жалких пятьдесят – сто лет вместо обычных девятисот – полутора тысяч! Но отец упёрся: мол, новомодные штучки, не проверено, опасно и всё такое. Запретил даже разговаривать на эту тему. А тут еще этот идиот Арудон со своим сватовством…
– Это что ж за женишок такой? – на этот раз перебил уже Робин, удивлённо ощутивший в себе укол ревности. – Не его ли глазок мы имели счастье лицезреть?
– Его, его. Вбил себе в голову, что один из наших с ним двенадцати детей достигнет этого самого господства… Ну, то есть наверняка, с гарантией достигнет. Гороскоп, мол, он составил, так там про всё это прописано. Ведь Арудон, он всё больше по гадательной магии: гороскопы там, предсказания судьбы по плевкам, гадание по линиям жизни… Ну, и ещё кой-чего по мелочам.
Робин вспомнил, как валился в пропасть мост, простоявший до этого много сотен, а то и тысяч лет, и поёжился: ничего
– И главное, придурок, не знал, какой по счёту ребёнок станет властелином мира, предсказатель хренов! Это что ж, мне двенадцать детей ради этого рожать? Да и морда у этого Арудона Умного как… как… – Гризония показала пальцем – как вот этот котелок. До того, как я его вымыла.
– Погоди, не пойму: то он у тебя придурок, то умный? – это опять не выдержал Бека.
– Так Умным это он сам себя называет! А по-настоящему – придурок. Это ж выдумать надо – двенадцать детей!
– А папаша твой, он что же?
– Да я ему и не говорила даже. Ещё чего! Сама разберусь, не маленькая. Подумаешь, Арудон какой-то…
Далее из рассказа Гризонии выходило, что смертельно обиженный категорическим отказом Арудон поклялся либо поставить на своём, либо сжить упрямицу со свету: не доставайся, мол, никому! Первый, пристрелочный, удар мстительный колдун нанёс, когда Гризония остановилась на ночлег в худском постоялом дворе – у неё пропал мешок с драгоценными камнями. Нет-нет, это не жулики, те к самоцветам и близко бы не смогли подобраться, все нужные меры были приняты. Это Арудон, больше некому!
При упоминании мешка с самоцветами у Беки вспыхнули глаза, но он неимоверным усилием сдержался и только нетерпеливо сделал знак рассказывать дальше.
Вторую подлость неуёмного Арудона они имели возможность наблюдать во время морского похода. Ну, а третья – вот она, ещё, небось, и камни не остыли…
Некоторое время все молчали. Потом Робин сказал:
– Э-э… И что теперь? Я вот к чему: что ты теперь делать собираешься? Я так понимаю, что женишок твой самозваный, Арудон этот, не отступится. Упрямый, видать, дядя.
– Что делать? Да ничего. Пойду, наверно, по дороге, куда глаза глядят. Всякая дорога где-нибудь да кончится, – она неопределённо повела рукой. – Утром сначала вы пойдёте, а я после полудня, вслед. Зачем вам, действительно, в это вмешиваться…
Робин замотал головой:
– Нет, так дело не пойдёт – столько вместе, и вдруг врозь? Не пойдёт. А на женишка твоего управа найдётся, – он похлопал по ножнам Истребителя Василисков, – так ведь, Бека?
– Так-то оно так, – безрадостно согласился пройдоха, – а только меч твой называется Истребитель Василисков, а не Истребитель Колдунов. Тяжеленько нам придётся.
– Ничего, – бодро ответствовал Робин. – Что нам какие-то там колдуны? Да и у Гризонии, я думаю, найдётся, чем приголубить своего ухажёра. Кстати, как тебя всё-таки называть: Гризония или Глендавейн? Гризония – тоже красиво, но привык я всё-таки к Глендавейн.
– Глендавейн, – быстро сказала волшебница. – Не нравится мне Гризония. Это, кстати, ещё одна причина, по которой я ушла из дома: имя хотела поменять, а папенька ни в какую.
– Да, вижу я, папашка у тебя – кремень… Ладно, вы ложитесь, а я покараулю, спать что-то расхотелось. А потом меня Бека сменит. Хотя вряд ли твой Арудон сегодня ещё раз сунется.