Радуга для друга
Шрифт:
А если бы не нашли? Я думаю, Дмитрий Анатольевич, скорее бы чьи-то кресла поменял, чем желаемую породу. Тут, по-моему, холостых выстрелов не бывает. Даже, если бы такой породы не обнаружилось в природе, её за пару месяцев придумали бы, нарисовали и какому-нибудь бедному доберману сделали пластическую операцию.
— …английский сеттер был доставлен по назначению. Назван незамысловато Артемоном. В канун своего 43-летия президент России принёс домой двух щенков. Теперь глава государства — хозяин английского сеттера, а сын президента Илья подружился с лабрадором.
Роман Тургенева «Отцы и дети» можно отложить пока в сторону. Илья Медведев — ровесник моего Саньки. У них с отцом, видимо, прекрасные отношения.
Глава 22
Наконец-то. Вернулся мой раненый — порезанный домой. Да сними ты эти чёртовы очки, дай же я лизну тебя как следует. Малыш мой, Санечка. Как там тебе жилось в этой больнице?
— Тришка, фу! — Возмущается бабушка. — Успокойся, не прыгай так.
Да как же мне не прыгать, Елизавета Максимовна? Я тут от тоски чуть не сдох.
— Бабуля, да он аккуратно, — заступается Сашка, а сам гладит меня и целует в нос.
— Смотри, чтобы не зашиб, — говорит баба Лиза.
Не знал бы я это сердобольное существо, точно гавкнул бы.
— Бабуля, — отвечает Санька, — да я уже на второй день после операции по палате ходил.
— Ну и что? Я переживаю, чтобы он не повалил тебя…
Не бабушка, а какой-то дезинформатор, или как там правильно говорят, не помню. Как скажет что-нибудь, хоть стой, хоть падай. «Чтобы не зашиб, чтобы не повалил». Баба Лиза или не понимает, что вот такими словами оскорбляет порядочного пса, или нарочно такое говорит, чтобы досадить мне. Я тут и так почти неделю чуть ли не на задних лапах ходил — ниже травы, тише воды. Сказки твои про звёздных собак слушал, подавкивал во всём, а она… Эх, бабуля…
Ну, рассказывай, Шурик, как твоё здоровье? Как перенёс операцию? Когда нам можно на прогулку?
— Соскучился, Трисончик мой? — Сашка держится за правый бок.
— Ав-ав!
— Пошли ко мне, — приглашает меня Саня в свою комнату. — Нельзя мне на полу пока сидеть, пойдём.
У Сашки в комнате уютно и прохладно. Мама залепила оконные стёкла какой-то блестящей плёнкой, чтобы солнечные лучи не раскаляли помещение. Между прочим, хорошо придумано — действительно помогает от жары.
— Забирайся на диван, — Санька хлопнул по сиденью, я запрыгнул и аккуратно положил голову на колени своему другу. Такой родной запах. — Сегодня погуляем…
Да я-то хоть сейчас, а вот какой номер отколет Елизавета Максимовна, мы не знаем. Скажет, рано тебе на прогулку и хоть тресни. Выведет меня на десять-пятнадцать минут на улицу и снова в квартиру. От неё что угодно теперь можно ожидать.
Но нам повезло. Вовремя вернулась мама и разрешила Саньке прогуляться, правда, тоже столько надавала наставлений, словно мы не в парк собрались, а в экспедицию на Северный полюс. И туда не ходи, и то не делай, и так не поступай. Еле вырвались на свободу. Понятное дело, я веду Сашку аккуратно, медленнее
— Тришка, ну что ты как медведь, топчешься на одном месте? Ты можешь побыстрее идти?
— У-у, — отвечаю я.
— Это ещё почему? — удивляется Сашка.
— Ав! — говорю я.
— За меня переживаешь?
— Ав-ав!
— Да у меня уже всё зажило почти.
— У-у! — возражаю я.
— Не умничай, — смеётся Санька.
В этот момент мимо нас как раз проходила женщина с девочкой лет пяти.
— Баба, баба, — закричала девчонка, — смотри, он с собакой разговаривает.
Женщина, увидев, что перед ней слепой мальчик, одёрнула девчонку, что-то прошипела ей, схватила маленькую спутницу за руку, и поспешила удалиться от нас. Но девочку, видимо, наш диалог настолько поразил, что она ещё долго оборачивалась и смотрела на нас, пока мы не исчезли за углом дома.
Вообще, я давно заметил, зрячие люди смотрят на слепых больше не с сожалением, а с каким-то испугом, словно перед ними и не человек вовсе, а инопланетянин. Это взрослые, а дети, напротив, — с любопытством, как будто им решили показать какой-то замысловатый фокус-покус. Если бы слепой увидел все эти выражения, он непременно рассмеялся бы. Впрочем, если бы он видел, то не было бы и этих физиономий. Действительно, фокус-покус получается.
Один знакомый Ивана Савельевича, как-то употребив вместе с ним известного напитка, вдруг заявил:
— А я тебе, Иван, даже иногда завидую.
— Чего это ради? — Удивился мой подопечный.
— Да хоть не видишь всего этого бардака, — собеседник грохнул кулаком по столу.
— А ты не смотри, — усмехнулся Савельевич. — Повязку надень на глаза и ходи.
Выпивший философ призадумался, затем продолжил:
— И гулять ты можешь в любое время суток. Какая тебе разница — день, ночь. Иди да иди за своим Трисоном.
Не понравился мне тогда их разговор. Нашёл, кому завидовать.
— Не скажи, братец, не скажи, — тяжело вздохнул Иван Савельевич. — В одном ты прав: мне-то всё равно, да вот торопыги уже несколько раз врезались в меня ночью. Летят, как угорелые. Один детина, прямо взял меня за плечо — чувствую рука крепкая — и говорит басом: а ну мужик, посторонись. Отодвинул меня и полетел дальше. Ты веришь, он, как мне показалось, даже не заметил, что я слепой. А может, и заметил, да виду не подал. Ночью опасно гулять.
В парке к нам на скамейку подсела девчонка, я никогда раньше её не видел. Она покашляла в кулачок и сказала:
— Саша, здравствуй. Это я — Ирина, твоя одноклассница.
— Серебрякова? — обрадовался Санька. — Привет, Ирин. Как ты поживаешь?
— Нормально, — улыбнулась девочка, — а ты?
— Тоже всё нормально, — Сашка оживился, — а как пацаны? Колька, Серёга…
— Все ещё в разъездах. Николай у бабушки в деревне, Сергей на море. Скоро приедут. Мы в гости к тебе придём. А это у тебя кто? — Ирина кивнула на меня.