Радуга после дождя

Роллингз Лайза

14

Когда Рейчел становилось так плохо, что казалось, никаких сил не хватит на то, чтобы вынести посланное ей испытание, она шла к матери. Франсуаза до исступления любила свою дочь, частенько доводя Рейчел до бешенства, когда пыталась полностью контролировать ее. Однако только у матери можно было поплакать вволю, утонуть в ее нежных объятиях и выговориться.

Франсуаза видела, что дочь переживает сейчас не самые лучшие дни в своей жизни. Рейчел на сей

раз ничего не рассказывала, но мать и не настаивала. Иногда лучшей поддержкой и помощью является молчаливое одобрение.

— Что бы ты ни натворила, я не перестану тебя любить, — шутливо произнесла Франсуаза.

Она принесла чай и поставила его на столик рядом с креслом-качалкой, в котором сидела Рейчел. За окном лил дождь. Тугие струйки стегали по стеклу, будто пощечины.

— Ненавижу дождь, — сказала Рейчел.

Франсуаза присела рядом с ней на низенькую скамейку.

— А я люблю. Неподалеку от дома течет маленькая речка, и часто после дождя над ней появляется радуга. Всякий раз, когда мне становится грустно, я вспоминаю о том, что в жизни тоже так часто бывает: порой кажется, что небо всегда будет затянуто свинцовыми тучами, а дождь не перестанет лить, но потом он все же заканчивается, и на чистом горизонте появляется радуга надежды.

— О, мама, тебе бы книги писать, — с улыбкой сказала Рейчел. — Впрочем, ты, бесспорно, права. Дождь не может идти вечно.

— Твоя подруга Кэтлин звонила…

— Надо же, догадалась, что я здесь.

— А где же еще тебе быть, детка? — Франсуаза погладила ее по голове. — Кэтлин просила передать, что очень любит тебя, хоть ты и стерва. Кажется, она говорила искренне. Насчет того, что любит.

Рейчел рассмеялась.

— Как хорошо, что она на меня не сердится. Я ее обидела вчера утром.

— Вы же подруги, помиритесь.

— Непременно.

Франсуаза облокотилась о журнальный столик, подперла подбородок рукой и задумчиво посмотрела в мутное окно.

— Помнишь того парня, Джека?

Рейчел вздрогнула.

— Да. А почему ты спрашиваешь?

— Я так и не поговорила с ним о Молли.

— Вообще-то он не так уж и хорошо ее знал. Они встречались буквально пару раз.

— Я никогда не перестану винить себя в том, что не принимала участия в воспитании твоей сестры.

— Ты не могла оспорить решение суда. На стороне моего отца были лучшие адвокаты Далласа. В конце концов, он тоже никогда не интересовался моей судьбой. Ты, по крайней мере, регулярно переписывалась с Молли.

Они снова надолго замолчали. Спустя минуту Рейчел осторожно спросила:

— Мама, ты знала, что Молли собирается замуж?

— Она говорила мне о том, что поклонник сделал ей предложение руки и сердца, — кивнула Франсуаза. — Но также дала понять, что это

несерьезно. Видишь ли, Молли собиралась погулять как минимум до тридцатилетия. Она не была создана для тихой семейной жизни.

— И она успела сказать тому мужчине, что не хочет выходить за него?

— Кажется, нет. А почему тебя это интересует? Джек был тем мужчиной?

— Нет, не он. Один его приятель.

— У Молли было столько ухажеров… Только выбирай. Как и у тебя, впрочем.

— Я разогнала всех своих, когда стала встречаться с Эваном.

— Этот парень так тебя любит. Не знаю, что между вами произошло, но на твоем месте я бы не дала ему от ворот поворот, не попробовав уладить конфликт.

— Он не был честен со мной.

— Все лгут, дорогая моя.

— Я в этом убедилась. И что же делать? Смириться?

— Ни в коем случае. Нужно постараться не создавать ситуаций, из которых выход один — ложь. К тому же она бывает иногда необходима.

— Ты имеешь в виду ложь во спасение? В такое я не верю. Нет ничего хуже вранья, каким бы оно ни было.

— И что же, ты сама никогда не говорила неправду? — Франсуаза усмехнулась.

— Не пытайся меня поймать.

— Нужно уметь прощать, Рейчел.

— Но все ли можно простить?

— Если любишь, да. — Франсуаза вдруг вскочила на ноги. — Я совсем забыла о лимонном пироге, который стоит у меня в духовке. Я скоро вернусь, детка!

— Не ошибаешься ли ты, мама? — прошептала Рейчел, когда Франсуаза ушла. — Быть может, существуют поступки, которым нет прощения?

Она начала покачиваться в кресле, закрыв глаза, и вскоре задремала. Разбудил ее звук тихих шагов. Думая, что это вернулась мать, Рейчел с трудом разлепила веки и произнесла:

— Как твой пирог, не подгорел?

— Я не умею печь пироги. Но если надо, научусь, — ответил ей голос Эвана.

Рейчел широко распахнула глаза. Нет, Эван ей не померещился. Он стоял прямо перед ней. Волосы и рубашка мокрые, будто он долгое время гулял под дождем. Когда Кэтлин сказала, что он плохо выглядит, она не преувеличила. Эван состарился на несколько лет.

— Как ты вошел?! — воскликнула Рейчел.

— Твоя мама меня впустила.

— Не спросив меня?

— Это ее дом. Ей не требуется твое разрешение.

— А ты и рад.

— Рейчел, я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой.

— А для чего же?

Он опустился перед ней на колени и взял ее за руку.

— Рейчел, умоляю, прости. Если ты не захочешь видеть меня, я исчезну из твоей жизни навсегда, и ты больше никогда обо мне не услышишь. Но мне нужно твое прощение.

— Для того чтобы совесть твоя успокоилась?

Он поцеловал ее холодные, дрожащие пальцы.