Радуга Шесть
Шрифт:
— Медведь, это Радуга Шесть, слышу тебя хорошо, конец.
— Медведь в воздухе, сэр, прибуду через семь минут.
— Понял, прошу облететь район, пока мы не дадим других указаний.
— Понял, сэр. Сообщу, когда начну облет. Конец. — Спешить было некуда. Мэллой опустил нос вертолета и направился в начинающуюся темноту. Солнце теперь почти село, и огни парка вдали начали зажигаться.
— Кто это? — спросил Чавез.
— Франциско де ла Круз, — ответил мужчина. Его нога была забинтована, и он, по-видимому, чувствовал боль.
— Да, мы
— Ребенок? Они убили ребенка? — спросил де ла Круз.
Доктор Вейлер стоял у своего шкафа, где у него хранились истории болезней.
— Анна Гроот, возраст десять с половиной лет, — сказал он, читая документы которые прибыли раньше маленькой девочки. — Остеосаркома с метастазами, неизлечимо больна ...ей оставалось жить, по мнению ее врача, шесть недель. Остео, это тяжелый случай. — У стены два испанских полицейских подняли тело из кресла и бережно положили его на операционный стол, затем покрыли простыней. Один едва сдерживал слезы, он сдерживался только благодаря холодной ярости, от которой у него дрожали руки.
— Джон чувствует себя сейчас, должно быть, отвратительно, — сказал Чавез.
— Он был вынужден пойти на это, Динг. Приступать к решительным действиям было слишком рано.
— Я знаю это, Питер! Но как мы объясним это ей? — Наступило молчание. — Док, у вас есть где-нибудь кофе?
— Вон там, — показал Вейлер.
Чавез подошел к кофеварке и налил чашку кофе.
— Сверху и снизу, сокрушим их между нашими группами?
Ковингтон кивнул.
— Да, я полагаю, это лучший вариант.
Чавез допил кофе и бросил пластиковую чашку в урну.
— О'кей, пора приниматься за дело. — Они вышли из офиса Вейлера без единого слова и в наступивших сумерках вернулись в подземный командный центр.
— Винтовка Два-Один, что-нибудь происходит? — спрашивал Кларк, когда они спустились в подземное помещение.
— Ничего, Шесть, ничего, кроме теней в окнах. Пока они не поставили часового на крыше. Это немного странно.
«Они слишком уверены в своем телевизионном наблюдении», — подумал Нунэн. Перед ним лежали синьки плана замка.
— О'кей, исходим из того, что все наши друзья находятся вот здесь... но в замке еще двенадцать комнат на трех уровнях.
— Это Медведь, — донесся голос из динамика, установленного Нунэном. — Я начал облет. Что мне нужно знать? Конец.
— Медведь, это Шесть, — ответил Кларк. — Все объекты находятся в замке. На втором этаже расположен командный и контрольный центр. По нашему мнению, все объекты сейчас собрались там. Кроме того, тебе следует знать, что они убили заложника — маленькую девочку, — прибавил Кларк.
Внутри вертолета голова Мэллоя не шевельнулась при этих новостях.
— Понял, о'кей, Шесть, мы продолжим облет и наблюдение. Имейте в виду, мы имеем с собой все необходимое снаряжение, конец.
— Понял. Конец. — Кларк поднял
Все молчали, но Чавез заметил, что их взгляды полны ненависти. Они были профессионалами и не проявляли чувств — никто не крутил в руках личное оружие и вообще не вел себя в соответствии с голливудскими штампами, но их лица казались окаменевшими, только глаза осматривали планы или перебегали по телевизионным мониторам. Гомеру Джонстону было, должно быть, очень трудно, подумал Чавез. Ублюдок, который убил девочку, был у него на перекрестье прицела. У Гомера были дети, и он мог перенести террориста в другое измерение легким движением пальца, так же просто, как раздавить муху... Но нет, это было бы неправильно, а им платили за то, чтобы они делали все правильно. Солдаты не были готовы даже для импровизированного штурма, а все, что пахло импровизацией, только приведет к смерти детей. Операция заключалась не в этом. Затем зазвонил телефон. Беллоу поднял трубку, одновременно нажав на кнопку громкоговорителя.
— Да? — сказал доктор.
— Мы сожалеем об инциденте с ребенком, но она все равно скоро бы умерла. Итак, когда будут освобождены наши друзья?
— Париж еще не связывался с нами, — ответил Беллоу.
— Мне жаль, но тогда скоро произойдет еще один инцидент.
— Послушайте, мистер Первый, я не могу заставить Париж принять решение. Мы ведем переговоры с правительственными чиновниками, а им требуется время, чтобы дать нам ответ. Правительства никогда не работают быстро, правда?
— Тогда я помогу им. Передайте Парижу, что, если через час самолет с нашими друзьями не прибудет сюда, чтобы мы могли подняться на борт, мы убьем заложника и затем будем убивать по заложнику каждый час, пока не будут выполнены наши требования, — сказал голос, лишенный всяких эмоций.
— Это неразумно. Послушайте меня: даже если они доставят всех указанных в вашем списке прямо сейчас, потребуется не меньше двух часов, чтобы долететь на авиалайнере сюда. Ваши желания не заставят самолет лететь быстрее, правда?
Последовала задумчивая тишина.
— Да, это верно. Очень хорошо, мы начнем убивать заложников через три часа... нет, я начну отсчет с наступающего часа. Это даст вам двенадцать дополнительных минут. Я буду щедрым. Вам это понятно?
— Да, вы говорите, что убьете еще одного ребенка в двадцать два часа, а дальше по одному каждый час после этого.
— Совершенно верно. Заставьте Париж понять это. — Линия замолкла.
— Ну? — спросил Кларк.
— Джон, я не нужен тебе для этого. Абсолютно, чертовски абсолютно ясно, что они сделают это. Они убили девочку, чтобы показать нам, кто здесь босс. Они намереваются добиться успеха, и им все равно, какой ценой. Уступка, которую он сделал, может оказаться последней, которую мы получим.
— Что это? — спросил Эстебан. Он подошел к окну, чтобы посмотреть наружу. — Это вертолет!
— Вот как? — Рене тоже подошел к окну. Окно было такое маленькое, что ему пришлось отодвинуть баска. — Да, я вижу, что у полиции есть вертолеты. И какой он большой, — он пожал плечами. — В этом нет ничего удивительного. Но... Хосе, поднимись на крышу с рацией и держи нас в курсе событий.