Радуга тяготения
Шрифт:
Ну что же, он теперь бывший ученый — он не проникнет Вглубь настолько, чтоб заводить речь о Боге, не станет, румяный и седой обаятельный чудак, витийствовать с высот Лауреатства — нет ему теперь останутся лишь Причина и Следствие да прочий стерильный мединвентарь… не засияют его минеральные коридоры. Пребудут того же нейтрального безымянного цвета отсюда и до последней камеры, до идеально отрепетированной сцены, которую он все-таки там сыграет…
Обратный отсчет в его нынешнем виде, 10-9-8- u. s. w.,в 1929-м изобрел Фриц Ланг для «Die Frau im Mond» на студии «Уфа». Вставил в сцену запуска, чтоб вышло напряженнее. «Очередной мой „штрих“, черт бы его побрал», — так выразился
— В минуту Творения, — объясняет представитель каббалистов Стив Эдельман, — Бог послал в пустоту энергетический импульс. Этот импульс тотчас разветвился и разделился на десять отдельных сфер или эманаций, соответствующих числам от 1 до 10. Означенные сферы известны под названием Сфирот. Дабы вернуться к Богу, душа должна одолеть каждую Сфиру, в обратном порядке, от десятой к первой. Вооружившись магией и верой, каббалисты отправились завоевывать Сфирот. Многие каббалистические тайны связаны с успешным завершением этого похода… А Сфирот, надо отметить, складываются в схему, которая зовется Древом Жизни. Оно же — тело Божества. Десять сфер соединены 22 дорогами. Каждая дорога соответствует букве еврейского алфавита и карте из Старших арканов таро. Посему обратный отсчет Ракеты на первый взгляд представляется последовательным, но в действительности скрывает Древо Жизни, каковое следует постигать разом, целиком, параллельно… Одни Сфирот активны, или же маскулинны, другие пассивны, то есть женственны. Однако само Древо цельно, и корни его располагаются непосредственно на Bodenplatte.Это ось особой Земли, новый промысел, порожденный Великим Запуском.
— Но но с новой осью, новым вращением Земли, — соображает гость, — что же будет с астрологией?
— Знаки поменяются, идиот, — рявкает Эдельман и тянется к «семейной» банке торазина. Он так пристрастился к этому успокоительному наркотику, что лицо его потемнело до пугающего аспидно-фиолетового. Здесь, где все прочие загорелы и красноглазы от того или иного раздражителя, Эдельман — диковина. Его дети, озорные дьяволята, в последнее время полюбили добавлять в папину банку с торазином таблеточные конденсаторы из выброшенных транзисторов. На папин невнимательный взгляд, разница едва ли была заметна, а потому некоторое время Эдельман полагал, будто у него выработалась переносимость, а Бездна подкралась невыносимо близко, на расстояние какого-то случая — сирена на улице, самолет урчит, кружа над аэродромом, — но, к счастью, его супруга вовремя раскрыла детскую шкоду, и теперь, прежде чем глотать, Эдельман ищет на торазине улики — проводки, букву «мю» и цифры.
— Вот, прошу, — взвешивая на руке толстую отксеренную пачку, — Эфемерида. С учетом нового вращения.
— Это что же — значит, кто-то по правде нашел Bodenplatte?Полюс?
— Саму дельта- t. На весь мир, естественно, не кричали. «Экспедиция Кайзерсбарта [406] » нашла.
Псевдоним, ясное дело. Все знают, что у кайзера нет никакой бороды.
406
Борода кайзера (искаж. нем.).
Когда с тобой вот-вот случится нечто настоящее, ты идешь вперед, и прозрачная поверхность, параллельная твоей собственной, гудит и рассекает оба уха, отчего глаза становятся очень зоркими. Свет отдает бледно-голубым. Ноет кожа. Наконец-то: настоящее.
Здесь, в хвостовом отсеке 00000, эта ясная поверхность явилась Готтфриду буквально: имиколексовый кокон. Из-под пленки внимания всплывают обрывки детства. Вот яблочная кожица взрывается туманностями, вот он глядит в искривленное красное пространство. Взор все затягивается, затягивается, все дальше… Пластиковая поверхность мелко трепещет: белесая насмешка, недруг цвета.
Снаружи промозгло, а жертва одета легко, но ему тепло здесь. Белые чулки приятно натягиваются на петельках подвязок. Он отыскал в трубе неглубокий изгиб и положил туда щеку, глядя в кокон. Волосы
В ухе с динамиком зудят телефонные переговоры. Голоса металлические и сильно фильтруются. Жужжат, как речь хирургов, когда отплываешь под эфиром. Звучат только слова ритуала, но Готтфрид все равно различает голоса.
Слабый запах «Имиколекса» обнимает его — Готтфрид знает этот запах. Он Готтфрида не пугает. Так пахло в той комнате, где Готтфрид уснул много-много лет назад, давным-давно, в сладком параличе детства… так пахло, когда пришли сны. А сейчас пора просыпаться в дыхании того, что всегда было по-настоящему. Давай, просыпайся. Все хорошо.
ЛОС-АНДЖЕЛЕС (ПНС) — Ричард М. Жлобб, ночной управляющий кинотеатра «Орфей» на Мелроуз, выступил против «безответственного», по его выражению, «использования губной гармоники». Или, говоря точнее, «гарбодики», поскольку управляющий Жлобб страдает хроническим воспалением аденоидов, и это сказывается на его речи. И друзья, и недоброжелатели зовут его «Аденоид». Так или иначе, Жлобб утверждает, будто очереди к нему, в особенности на полуночные показы, из-за упомянутого музыкального инструмента практически охвачены анархией.
Это продолжается с нашего Кинофестиваля Бенгта Экерута / Марии Касарес, — жалуется Жлобб. Ему за пятьдесят, у него второй подбородок и вечная пятичасовая щетина (худшая из всех Часовых Щетин на сегодняшний день), а также привычка вскидывать руки, изображая перевернутый «пацифик» — что соответствует также букве «U» в семафорной азбуке, — при этом являя взорам бесчисленные ярды белых отложных манжет.
«Глянь, Ричард, — глумится прохожий, — у меня твои манжеты вот где», — отвратительнейшим способом обнажаясь и манипулируя крайней плотью таким манером, который ваш корреспондент не имеет возможности описать на этой странице.
Управляющий Жлобб легонько вздрагивает.
«Несомненно, один из зачинщиков, — шепчет он. — У меня от него одни неприятности. И еще от Стива Эдельмана. — Он произносит „Эдель-бад“. — Я, гаг бидиде, заброздо дазыбаю ибеда».
Дело, о котором идет речь, еще пребывает на стадии рассмотрения. В прошлом году голливудскому бизнесмену Стиву Эдельману было предъявлено обвинение в 11569 (Покушение на Босячество при посредстве Подрывного Инструмента); в настоящее время он находится в Атаскадеро под бессрочным наблюдением. Утверждается, что Эдельман в беззаконном состоянии рассудка предпринял попытку сыграть последовательность аккордов, входящую в список Министерства юстиции, — на улице и в присутствии целой очереди свидетелей, выстроившейся у кинотеатра.
«Вдоба-авок теперь они все так делают. Ну, не „все“, вы уж позвольте мне уточнить, разумеется, настоящие нарушители закона — всего-навсего небольшое, однако шумное меньшинство, я хотел сказать — все, которые как Эдельман. Уж конечно не все эти добрые люди в очереди. А-ха-ха. Позвольте я вам кое-что покажу».
Он приглашает вас в черный «фольксваген» Управляющего, и не успеваете вы глазом моргнуть, как попадаете на шоссе. У развязки Сан-Диего и Санта-Моники Жлобб указывает на участок мостовой: «Вот здесь-то я его впервые и увидел. За рулем „фолька“, прям как у меня. Вообразите, а. Я глазам своим не поверил». Однако здесь нелегко посвятить все внимание управляющему Жлоббу. Шоссе Санта-Моники по своему обыкновению предстает сценой всех автоглупостей, известных человечеству. Оно не такое белое и благовоспитанное, как Сан-Диего, коварством замысла ему не тягаться с Пасадиной, и оно не дотягивает до Портовой трассы с точки зрения гетто-суицидальности. Нет, как ни трудно это признать, Санта-Моника — шоссе для шизиков, и сегодня все они сели за руль, отчего вслушиваться в занимательную историю Управляющего затруднительно. В их присутствии невозможно сдержать некую дрожь отвращения, почти Некую рефлекторную Совестливость Добрых. Тараторя, они надвигаются со всех сторон, роятся, за боковыми стеклами закатывают глаза, играют на гармониках и даже на казу,совершенно презрев Запреты.