Радуга тяготения
Шрифт:
— Блядь, нет, — доносится ответ невидимой девчонки, — я хочу зеленой!
— Пурпурной! — орет кто-то с оливы.
— Киноварной!
— Я, наверно, лучше наркотой пойду торговать, — грит Жан-Клод.
— Смотри, — Ленитропов дружок извлекает конверт из крафт-бумаги, который, даже в сумраке способен определить Ленитроп, пухл от оккупационной валюты американской армии с желтой печатью. — Подержи-ка это у себя, пока я обратно не попрошу. Похоже, Итало доберется сюда раньше Тамары, а я не уверен, кто из них…
— С таким курсом Тамара уже сегодня будет тута, а не тама, — перебивает Ленитроп голосом Граучо Маркса.
— Не пытайся подорвать мою уверенность в тебе, — советует Боров. — Ты мне нужен.
— Ну да, — Ленитроп впихивает конверт в нутренний карман. — Слышьте, а где вы такой костюмчик оторвали?
— У тебя
— 42, средняя.
— У тебя такой же будет, — и сказав сие, он угрюмо уваливает обратно вовнутрь.
— А вдоба-авок и цепочку шикарную! — кричит вслед Ленитроп. Что это за чертовня? Он бродит, задает вопрос-другой. Парняга оказывается Блоджеттом Свиристелем, известным беглецом из парижской «Caserne Marner» [128] , худшей каталажки на всем европейском ТВД. Специализация у Свиристеля — подделка разнообразных документов: пайковых карточек в гарнизонные лавки, паспортов, Soldb"ucher [129] ,— а побочная профессия — торговля армейским железом. Он то и дело в самоволке аж с самого сражения на Клине, и хотя над ним висит за это вышка, он все равно по вечерам проникает на американские военные базы смотреть кино в столовке — при условии, что крутят вестерны, обожает эту байду навозную, когда копыта гремят в металлическом матюгальнике по-над сотней ярдов нефтебочек и борозд от 2 1/2 -тонок в иностранной земле, сердечко у него трепещет, словно туда ветерком подуло, многих связников своих гоняет за сводным расписанием всех киносеансов во всех оккупированных городишках на ТВД, а однажды, как известно, закоротил генеральский джип, только чтоб доехать до этого Пуатье на вечерок, поглядеть старого доброго Боба Стила или Джонни Мэка Брауна. Пускай вывеска его болтается на видном месте во всех караулках и отпечаталась в мозгах у тыщ «подснежников», но «Возвращение Джека Слейда» он посмотрел двадцать семь раз.
128
Оштукатуренная казарма (искаж. фр.).
129
Солдатские книжки (нем.).
Сегодня сюжет — типичная романтическая интрига Второй мировой, просто очередной вечер у Рауля, с участием будущей поставки опия, которую Тамара использует под гарантию ссуды Итало, который, в свою очередь, должен Свиристелю за танк «шерман», который его друг Теофиль пытается нелегально переправить в Палестину, но должен собрать несколько тысяч фунтов на взятки по обе стороны границы, поэтому выставил танк как залог, чтобы занять у Тамары, которая пустила часть ссуды Итало, чтобы ему заплатить. А опийная сделка тем временем, похоже, срывается, потому что от посредника нет вестей уже несколько недель, равно ничего не слышно и про деньги, которые Тамара ему авансировала, получив их от Рауля де ля Перлимпанпана через Свиристеля, на которого Рауль теперь давит, потому что Итало, решив, что танк уже Тамарин, возник вчера в ночи и отогнал его в Неназванное Местоположение как погашение займа, а Рауль теперь паникует. Что-то типа того.
Хвосту Ленитропа делают непристойные предложения двое гомосексуалистов из тех, что сражались в ванной. Отскока и Мишель нигде не видно, Свиристеля этого — тоже. Рауль весомо беседует со своим конем. Ленитроп только усаживается рядом с девушкой в довоенном платьице от «Уорта» и с лицом, как у Тенниэловой Алисы — те же лоб, нос, волосы, — и тут снаружи доносится анафемский лязг, рык, хруст древес, девушки в ужасе бегут прочь из эвкалиптовой рощи в дом, а за ними что, вы думаете, выламывается на мертвенно-бледный садовый свет — да это же Танк «Шерман» собственной персоной! фары горят, что глазищи у Кинг-Конга, звенья гусениц изрыгают траву и осколки плитняка, а он маневрирует и останавливается. Его 75-мм орудие разворачивается, пока не вперяется через остекленные двери прямо в залу.
— Антуан! — молодая дамочка фокусирует взор на гигантском дуле, — бога ради, не сейчас… — Распахивается люк, и Тамара — по догадке Ленитропа: разве танк сейчас должен быть не у Итало? — э-э — выскакивает оттуда с визгом, клянет Рауля, Свиристеля, Итало, Теофиля и посредника в опийной сделке.
— Но теперь, — вопит она, — вы все мне попались! Одним coup de foudre! [130] —
130
Удар грома, перен. любовь с первого взгляда (фр.).
— А-ай, нет… — Ленитроп уже решил было забежать танку с фланга, как ЙЙЯЯЯБЛАААНННГГГ! орудие извергает невообразимый рев, пламя лупит в залу на три фута, ударная волна вгоняет барабанные перепонки в самое нутро мозга и разносит всех по дальним стенам.
Занялась портьера. Ленитроп, спотыкаясь о гуляк, ни черта не слышно, понятно только, что голова болит, все бежит и бежит к танку — заскакивает на броню, отдраивает люк, и тут его едва не сбивает наземь Тамара, которая выскакивает, чтобы снова на всех наорать. После схватки, не лишенной своих эротических мгновений, ибо Тамара вполне зашибенская такая хори-сточка и выкручивается довольно изящно, Ленитропу удается подавить ее захватом и стащить с танка. Но хотя тут весь этот грохот и прочее, слушайте — похоже, у него не встает. Хмм. Кусок данных, который Лондон так и не получил, ибо никто не смотрел.
Выясняется, что снаряд — неснаряженный — лишь пробил несколько стен и уничтожил крупное аллегорическое полотно с Добродетелью и Пороком, занятыми непотребством. У Добродетели на устах эдакая смутная далекая улыбочка. Порок чешет нечесаную башку, слегка сбит с панталыку. Горящую портьеру погасили шампанским. Рауль в слезах, благодарен, что остался в живых, жмет Ленитропу руки и целует в щеки, повсюду оставляя потеки «Джелл-о». Тамару уводят телохранители Рауля. Ленитроп только вывернулся из его хватки и стирает «Джелл-о» с костюма, когда на плечо ему тяжко опускается чья-то рука.
— Ты был прав. Ты мне нужен.
— Пустяки. — Эррол Флинн подкручивает ус. — Я не так давно спас дамочку от осьминога, как вам такое?
— С одной лишь разницей, — грит Блоджетт Свиристель. — Сегодня это было взаправду. А тот осьминог — нет.
— Вы откуда знаете?
— Я много чего знаю. Не все, но довольно того, чего не знаешь ты. Слушай, Ленитроп, — тебе понадобится друг, причем скорее, чем думаешь. Сюда на виллу не приходи — тут уже может быть жарковато, — но если доберешься до Ниццы… — он вручает визитную карточку с тисненым шахматным скакуном и адресом на рю Россини. — Верни давай конверт. Вот твой костюм. Спасибо, брат. — И исчез. Талант у него — растворяться, когда угодно. Стильный лепень — в коробке, перевязанной пурпурной лентой. Цепочка для ключей тоже там. И то и другое принадлежало пареньку, который раньше жил в Восточном Лос-Анджелесе, его звали Рики Гутьеррес. Во время Пиджачных Бунтов 1943 года на юного Гутьерреса накинулся целый кузов белых линчевателей из Уиттиера, его избили на глазах у лос-анджелесской полиции, которая подбадривала советами, а потом его же арестовали за нарушение общественного спокойствия. Судья предложил «пиджам» выбор: в тюрьму или в армию. Гутьеррес завербовался, на Сайпане его ранили, началась гангрена, руку пришлось ампутировать, теперь он дома, женился на девчонке, которая вкалывает на кухне в забегаловке, делает тако в Сан-Гэбриэле, сам работу найти не может, днем сильно пьет… Но его старый костюм, как и тысячи прочих, ношенных теми, кого замели в то лето, и пусто висевших изнутри на всех мексиканских дверях Л. А., купили, и все они добрались сюда, на рынок, не вредно им и прибыль какую-то принести, правда же, там они просто висели бы себе в чаду и младенческой вони, в комнатушках, где опущены жалюзи, чтоб белое солнце не било, изо дня в день, на иссохших пальмах и в грязных сточных канавах, в этих пустых комнатенках, где мухи кишат…
***
«Имиколекс G» оказался не более — и не менее — зловещ, нежели новый пластик: ароматический гетероциклический полимер, был разработан в 1939 году — и на много лет опередил свое время — неким Л. Ябопом для «ИГ Фарбен». При высоких температурах стабилен, типа — до 900 °C, сочетает немалую прочность с низким фактором потери мощности. По структуре это усиленная цепь ароматических колец, шестиугольников, как тот золотой, что скользит и похлопывает Хилэри Отскока над пупком, там и сям перемежающаяся гетероциклическими, как их называют, кольцами.