Радуга
Шрифт:
— Джеймс, не может быть никакого «предела сделки». И мы никуда не «отвалим», — тихо добавила она. — Я буду играть Стефани бесплатно. Мало того, я готова доплачивать за возможность исполнять эту роль.
— Вам известно основное правило успешного ведения переговоров? — невольно рассмеявшись, спросил Стерлинг. — Вы должны убедить оппонента в том, что вам наплевать.
— Но мне вовсе не наплевать! — возмутилась Алекса.
Прежде она представляла себе Джеймса в роли Джеймса Бонда. Теперь же его улыбка, его убийственная улыбка и разговоры о том, что она должна притворяться, будто ей наплевать, заставили Алексу подобрать Джеймсу другую не менее знаменитую роль —
Действительно ли ей нужен этот человек, которому «наплевать» на переговоры о столь важном для Алексы контракте?
— Ну, хорошо, никаких «пределов сделки». Вы провели достаточно времени в Вашингтоне, чтобы научиться выпутываться из любых положений, и если…
— Я научилась?
— Несомненно. Если вы не хотите, чтобы я представлял ваши интересы в этом деле, Алекса, только скажите «нет».
За время надолго повисшего молчания Джеймс испытал два очень определенных и совершенно противоположных желания.
«Только скажи „нет“, Алекса, и я назову тебе другого прекрасного адвоката, и ты больше не будешь моим клиентом, и вместо кофе мы будем пить шампанское, и станем танцевать среди роз, и узнаем друг друга ближе. Это — одно желание, несомненно эгоистическое. Но вот другое желание — еще более эгоистическое. Только скажи „да“, Алекса, поверь, что я смогу справиться с этим столь важным для тебя делом. И тогда после его окончания, когда ты уже не будешь моим клиентом, мы начнем…»
— Джеймс, я хочу, чтобы меня представляли вы. Вы можете даже не советоваться со мной, когда соберете информацию. Просто установите сумму, которую сочтете приемлемой.
— Вы уверены?
— Да. Кажется, мы должны что-то подписать? Большинство агентов берут пятнадцать процентов.
— Агенты берут проценты, потому что принимают активное участие в продвижении вашей карьеры. У нас же просто переговоры по контракту. Я пришлю вам счет за потраченное время.
— Только полную сумму.
— На всю катушку, — пообещал Джеймс и встал. — Мне, пожалуй, лучше откланяться. Я позвоню вам.
Стерлинг ушел, а Алекса принялась бродить среди роз. И чего бы ей не забыть о проклятом контракте и не позволить Джеймсу соблазнить ее? Провести деловые переговоры в постели было бы истинным удовольствием, куда как более приятным и безопасным. В постели ей ничем бы не грозил человек, с одинаковым ледяным спокойствием заключающий миллиардные сделки и разбивающий несчастные женские сердца.
Но и знаменитому и сексапильному Джеймсу Стерлингу было не под силу разбить сердце Алексы Тейлор, потому что невозможно разбить сердце, которое, по ее мнению, не хочет и не умеет любить…
Алекса никогда не рисковала своими чувствами, но позволила Джеймсу унести с собой в полночную тьму нечто очень ценное, принадлежавшее только ей, — великое счастье играть обожаемую ею Стефани Винслоу. И как только Алекса могла доверить такую важную частичку самой себя человеку, чье поведение во время переговоров было просто наплевательским? Джеймсу Стерлингу доверяли многомиллионные компании, но не исключено, что для миллиардеров это было не более чем щекочущей нервы, увлекательной игрой.
А в данном случае это вовсе не игра! По крайней мере для Алексы.
И почему-то она страстно надеялась, что и для Джеймса ее контракт не станет очередной игрой.
Для того чтобы успокоиться и удостовериться в правильности принятого решения, Алексе следовало просто взглянуть на заваленную розами гостиную или пойти в свою спальню и еще раз прикоснуться к сверкающей золотой статуэтке — блестящему подтверждению ее успеха
Та же апрельская луна, под которой встретились на укромной террасе Алекса и Джеймс, освещала тем же мягким светом дорожку на территории Оберлинского колледжа, по которой Кэтрин Тейлор направлялась из Бейли-хаус — общежития, в котором она жила, — в классы «Робертсон-холла». Даже если бы она никогда прежде не ходила этим путем, даже если бы темнота была еще более плотной, чем в самую безлунную ночь, какой-то врожденный инстинкт и безошибочная интуиция все равно вывели бы Кэт к месту, где находится рояль.
Стояла полночь. Веселые звуки праздничной субботней вечеринки в колледже постепенно угасали, смех затихал, по мере того как компания распадалась на парочки. Кэтрин в глубоком раздумье даже не слышала звуков любви и радости, наполнявших мир вокруг нее, и вовсе не была обеспокоена тем, что этот уик-энд провела одна. В конце концов, она оказалась именно там, где хотела: у рояля, на котором с наслаждением будет играть до самой зари.
Кэтрин не слышала шума вечеринок, так же как не чувствовала леденящего холода ночного ветра. Ей было тепло — от предвкушения игры и от радостного воспоминания о событиях прошедшего дня. Он выдался славным — солнечным и наполненным замечательными приметами скорой весны. Кэт все послеобеденное время просидела скрестив ноги на прогретой лужайке в Таппан-сквере, читая «Кузину Бетту» Бальзака. Она читала классический роман в оригинале, на французском языке, а позднее, когда солнце село, унеся с собой и нежное тепло, вернулась в свою комнату и, так же по-французски, записала свои впечатления о прочитанном на разноцветные карточки, которые собирала для курсовой работы.
Весь Вечер Кэт читала Бальзака и лишь к полуночи отправилась знакомым путем в консерваторию. Она шла стремительно, нетерпеливо, но сейчас, подойдя к «Вилдер-холлу» — зданию Союза студентов, Кэт почему-то замедлила шаг, сошла с дорожки, ведущей в консерваторию, и направилась к почтовым ящикам студентов. Зачем? Кэт и сама не могла бы ответить на этот вопрос. Конечно же, ее почтовый ящик еще пуст. Ведь два дня назад Кэт получила письмо из Топики. И хотя длинные, веселые, полные любви письма родителей приходили довольно часто, так же как и ее нежные письма в Топику, все равно для очередной корреспонденции слишком рано.
Но что-то подсказывало девушке непременно проверить свой почтовый ящик, и, убедившись, что там действительно есть корреспонденция, Кэт почувствовала, как затрепетало ее сердце от неожиданной радости и удивления: в очередной раз состоялась невероятная телепатическая связь между ней и обожаемыми родителями. Удивительное чувство взаимопонимания, не требующего слов, никогда не покидало Кэт. Набирая изящными пальчиками код замка, она увидела в отверстие, что конверт довольно тонкий. В нем скорее всего вкратце изложены новости, которые мама забыла упомянуть в последнем своем письме, — хорошие новости о соседях, или о продаже своей керамики, или о делах отца на музыкальном поприще. Кэтрин и сама не раз делала подобное: вспомнив что-нибудь, о чем забыла написать в большом послании, отправляла красочную открытку, изображавшую Таппан-сквер в великолепии осенних красок.