Рагнарек
Шрифт:
— Можно и так сказать... — уклончиво заметил Мишель. — То общались и даже ссорились временами, а то вдруг делает вид, что вообще со мной не знаком...
— И... кто же это, если не секрет? — тихо спросил Командор.
— Какая разница... — пожал плечами мальчишка. — Главное — что он услышал эту песню... Хотя и делает вид, что не понял ее...
— Да-а... Это ж как надо разочароваться, как должно болеть в душе, чтобы вспомнить песню почти трехсотлетней давности...
— Ничего, Командор, она и в две тысячи пятьсот девятом по земному летоисчислению не утратила
— Ты можешь предрекать будущее? — вскинул бровь Лат.
— Нет... А с чего бы это вдруг?
— Ну как же, до две тысячи пятьсот девятого еще три года. Сейчас на Земле две тысячи пятьсот шестой... Август...
"Ну вот, ни за что чуть не оскорбил Лата!" — пронеслось в мозгу пацана. — Выходит — я в прошлое угодил! Тогда все ясно: Лат меня ЕЩЁ не знает, я только два года спустя в отряд приду! Но если я в прошлом, то интересно, какой это мир? Лат что-то говорил, что их Отряд лишился прежней базы, но я тогда невнимательно слушал... Даже не запомнил, где она была.
— Лат, а как называется этот мир?
— Память мою проверяешь, что ли? Сам ведь живешь здесь! Аль не знаешь, как собственная родина называется?
— Понимаешь, — уклончиво отозвался мальчишка, — Я тут сам в гостях. И попал сюда через портал. Так что в астрономических координатах не пояснишь, где мы сейчас находимся?
Лат подбросил ветки в костер.
— Это недалеко от Призрака-5. Раньше этот шарик назывался "Полигон "Чертоги"", но с недавних пор зовется просто Планета-Рай. Мы сюда уже лет двадцать приплываем на практику, каждый август.
— А на Риадан не думали полететь? Там тоже, говорят, неплохо...
– осторожно спросил Мишель.
— А что мы там забыли? — отмахнулся Лат. — Тут поспокойнее. Нету ни тоталитарных режимов, ни войн, ни вообще никакого правительства! И население относится к нам дружелюбно... А на Риадане — кровь, постоянные сражения во имя то одного, то другого... В такой обстановке не о парусных гонках, а о сохранении жизни приходится думать... Впрочем — справедливости ради замечу, что Риадан — это все же не Дэсхорд, не Риан и уж тем более не Эспария. Так что тихий уголок там, возможно, и удастся отыскать. Но — это ж еще искать надобно, а тут вся планета нам рада... А с чего ты спрашивал? Захотел прокатиться отсюда на Риадан? Так после практики могу устроить желающим небольшую экскурсию туда, на денек-два...
— Да нет, спасибо, не надо... — отмахнулся Мишель. — Просто так спросил. Пришла планета на ум...
* * *
И по утрам на торжественной Отрядной линейке поднимали походный флаг: ярко-синий, с белым кругом и вписанным в него силуэтом-корабликом.
И днями яхты "Звездного Ветра" скользили по волнам, и их белые крылья отражались в залитой солнцем воде.
И местная ребятня прибегала на берег, и, забыв обо всем, детишки расправляли словно из ниоткуда взявшиеся крылья и парили над яхтами. Или дельфинами мчались по воде, обгоняя легкокрылые суденышки, обдавая брызгами моряков.
Один только Мишель старался пореже попадаться на глаза Командору: к чему создавать
А вечерами вновь собирались все вместе, и тогда начинал свои рассказы Лат. И странное чувство появлялось в душе у Мишеля. Казалось — знает Лат уже и о Воинах Сновидений, и о Пространствах Снов, и рецепты по перемещениям меж мирами были у него так похожи на истину.
Но не только Лат удивлял Мишеля. Как-то услышал Майкл кусочек беседы Изначального с Шутом. Говорили о нем, о Мишеле:
— Откуда пришел он на самом деле? Откуда? Зачем? Сам — не ответит. Другие — не догадаются...
Ладно, пусть думает-гадает, через два года ответ сам вломится к нему в кабинет с воплем "Запишите меня в Отряд!"... Вот тогда и узнаешь, "откуда"... А "зачем" — а кто его знает, какими превратностями судьбы вышвырнуло его в эти времена и дали, на три года назад и на тысячи парсеков в сторону...
В один из таких вечеров Мишель не удержался, и, сломив свое молчание, рассказал "небольшую страшилку". Историю про Ковчег Мрака, так и не добравшийся до обитателей какого-то отдаленного мирка, несмотря на все свое желание. Ребята охали и вздыхали, а Лат хмурился, словно чувствуя недосказанности в этом повествовании.
А затем, перед самым отъездом с планеты, Изначальный подошел с Мишелю и Саньке, расположившихся в тени домика смотритель пристани. Он протянул Майклу длинный сверток, замотанный в газету.
— Я помню твой рассказ, и я знаю — в нем нет ни слова фальши. Жаль, что ты рассказал не все, но, видимо, на то есть у тебя и своя причина... И я хочу оставить тебе кое-что на память о нашей встрече. Сдается мне, что это еще пригодится тебе. Пообещай, что откроешь не раньше, чем яхты уйдут в Портал.
— Обещаю...
Когда дымок воронки рассеялся за последней из яхт, и вновь над водой висело только ясное летнее небо, Майкл медленно и осторожно развернул газету. В ней лежал кинжал. Настоящий кинжал в черных кожаных ножнах.
И дни приближались к осени. И вдруг тоска и боль предчувствия резанули грудь. Ковчег. Он и тут пройдет. Но только — не хватит сил, чтоб обуздать здесь чудовище. Отданы они в предыдущем мирке, и Планета-Рай обречена. Словно воочию увидел Мишель тот кровавый апрель, что обрушится в этот мир. Горящие дома, алчное багровое воронье и вышедший на бой Шут. Один против всех вторженцев. Обреченный на поражение. "Воин на пенсии", как он любил сам себя называть. И даже песню про это пел...
Нож на поясе, меч у меня за спиной,
Стычки, битвы и кровь и опять, и опять.
Но ведь может боец уйти на покой.
Но ведь можно воину однажды устать.
Можно лечь на траву... В вышине облака...
Прошептать: "Надоело! Дрался я столько лет!
Есть на свете покой, есть на свете любовь,
Запах трав полевых и алый рассвет."
И с меча боевого смыть присохшую кровь,
И на мирное солнце прищурить глаза.
Но, о боги, откуда-то снова и вновь
Раздаются тревожные голоса: