Раи?ский

Я отрываю уголки постельного белья, сметаю белые простыни с матраса и бросаю их на пол, где они валяются кучей у моего комода. Я приподнимаю матрас, чтобы заглянуть под него. Когда я ничего не нахожу, я встаю на четвереньки и заглядываю под кровать, как будто ищу монстра.

Наверное, так оно и есть. Или, по крайней мере, что-то хреновое, что оставил после себя монстр.

И

снова, однако, там нет ничего, кроме обуви и нескольких пыльных носков.

— Черт! — рычу я, вскакиваю на ноги и осматриваю свою комнату прищуренными глазами.

Здесь должно быть что-то. Видеокамера или какой — нибудь диктофон. Призрак сказал так много, и хотя я ему не доверяю, я знаю, что могу доверять своей интуиции. Даже сейчас я не могу избавиться от ощущения, что за каждым моим движением наблюдают.

Еще только рассвело, но я так и не смогла заснуть. Ни разу с тех пор, как я вернулась из комнаты Сэйнта. Вместо этого я перевернула свою комнату вверх дном, прочесывая ее в поисках чего-то, чего, возможно, здесь даже нет, независимо от того, насколько я в этом уверена.

Самое худшее во всем этом? Что какая-то часть меня признает, что Я просто пытаюсь собраться с мыслями, о Сэйнье. Факт, что я не Мэллори Эллис, по крайней мере, не совсем, но Сэйнт Анжелл.

Мальчик, который дергал за мои нити, безжалостно распутывая меня, с того момента, как я впервые увидела его.

Мальчик, который уничтожил меня. Спас меня. А потом, пока мои раны все еще кровоточили, вернулся, чтобы повторить свой порочный круг.

Чертов Сэйнт.

Прошлой ночью он сказал мне, что я принадлежу ему, и сегодня эти слова кажутся безумно правдивыми.

Несмотря на все мои старания, мои мысли возвращаются к нашему разговору в его комнате прошлой ночью.

— Ты уже много раз говорил, что я принадлежу тебе, — огрызнулась я после его смелого заявления, вскакивая с его кровати и чуть не спотыкаясь о покрывала, когда пыталась оставить между нами хоть какое-то пространство. — Тогда это означало что-то кошмарное, и это означает что-то кошмарное сейчас.

Но мое сердце колотилось, угрожая вырваться из грудной клетки.

Губы Сэйнта скривились, его высокомерие привело меня в ярость, даже когда я почувствовала предательский пульс между ног.

— Мэллори, это всегда что-то значило. Ты просто еще не смирилась с этим, но теперь у тебя нет выбора, не так ли?

Он ошибался. Всегда был выбор, и каждый раз, когда я позволяла себе попасть в его порочную ловушку, мой выбор был совершенно неправильным.

— Ты моя, маленькая мазохистка, — сказал он, как бы подчеркивая свою точку зрения.

Мои ноздри раздулись. Я должна была догадаться, что он попытается держать то, что он сделал, над моей головой. Используй это как шантаж, чтобы заставить меня подчиниться его воле.

Может быть, мне следовало просто сдаться, позволить полиции арестовать меня за то, что я абсолютно ничего не делала, кроме как пыталась вписаться в эту адскую

дыру.

Тюрьма казалась мне прогулкой, когда я сравнивала ее с тем, чтобы быть обязанной Сэйнту Анжеллу.

— Потому что ты думаешь, что я принадлежу тебе, ты думаешь, что я буду делать все, что ты захочешь? Что ж, если ты собираешься использовать это как рычаг, чтобы заставить меня покинуть эту школу, можешь забыть об этом. Этого никогда не случится, так что просто уходи, пока ты впереди.

Особенно теперь, когда я поняла, что жизнь Карли и Дженн зависела от того, закончу ли я Ангелвью. Все мысли о том, что, может быть, только может быть, Призрак и Нора врали мне, вылетели в окно, когда я увидела безжизненное, разлагающееся тело Джона Эрика в том бассейне.

Его смерть не была случайной.

И сильная дрожь пробежала по мне при этом воспоминании.

Сэйнт приблизился ко мне, выглядя как золотой бог, готовый раздавить крошечного смертного ладонями. Его шаги были вялыми, все его поведение было таким расслабленным, таким дерзким. Он вел себя так, словно то, что он сделал, не имело большого значения, и, возможно, это было не для него. Может быть, избавление от тела Джона Эрика вообще не было для него проблемой. Казалось, это никоим образом не тяготило его совесть.

Я не была уверена, как к этому относиться, но прежде чем я смогла осознать его отношение, он прижал меня к стене. Положив руки по обе стороны от моей головы, он наклонился так, что его губы оказались прямо у моего уха.

— Я совершил ужасную вещь, Мэллори, — пробормотал он, но его тон был полон веселья.

Я судорожно сглотнула, когда кончик его языка коснулся раковины моего уха.

— Ужасную вещь, и я сделал это для тебя. Если ты хочешь, чтобы этот секрет остался похороненным, ты будешь хорошей, послушной девочкой для меня, не так ли?

Хорошей. Послушной. Эти слова были как кислота в моем черепе.

Я обхватила рукой его челюсть и оттолкнула его назад. Это, казалось, только больше возбудило его, и его ледяные голубые глаза вспыхнули так, что я поняла, что он заводится. И хочет меня, это только усилило покалывание у меня между ног.

Боже милостивый, что, черт возьми, со мной не так?

— У кого-то снова вырос позвоночник? — поддразнил он, и я отпустила его челюсть, сжав кулаки по бокам, чтобы не наброситься на него.

Поступив так, он, вероятно, просто закончила бы свою работу по тому, чтобы сделать его член твердым как камень.

— Пошел ты, наглый кусок дерьма. У тебя нет никаких рычагов влияния на меня! Ты так же облажаешься, как и я, если это выплывет наружу, ты так же окажешься в центре всей этой неразберихи. Знаешь, кто ты сейчас? Соучастник.

Он приподнял бровь, и будь он проклят, если не выглядел впечатленным.

— Черт, сегодня ты полна сюрпризов, — прорычал он, наклоняясь назад, чтобы провести губами по моей шее. — Это просто заставляет меня хотеть трахнуть тебя до полного подчинения.