Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой
Шрифт:
На море мы уже не видели движения гражданских судов. Знаете, обычно идут баржи, сухогрузы, другие суда. Зато появились дополнительные "сторожевики" и военные корабли.
– Когда Вы в первый раз заметили их?
– В ночь с 18 на 19 августа, примерно в половине пятого утра. И вот эти военные корабли то приближались к нашему берегу, то удалялись от него, то вообще исчезали...
Чувство нарастающей опасности заставляло действовать. Вся личная охрана Президента СССР работала практически круглосуточно. А затем часть охраны ввели и в дом. Уже рассказывалось, что мы не пользовались продуктами,
В ночь с 19-го на 20-е с помощью нашей видеокамеры делали записи Обращения и Заявления Михаила Сергеевича. Работали всю ночь, чтобы было несколько пленок.
Эти документы, в том числе и письменное заключение нашего врача о состоянии здоровья Президента, мы распределили среди тех, кому полностью доверяли.
– Кто эти люди?
– Я бы не хотела называть имена, чтобы не обидеть других. На даче оставалось немало людей - помощник Президента СССР, стенографистки, обслуживающий персонал... Мы отдали им пленки, чтобы они сохранили их. А потом, когда представится возможность, вынесли видеозаписи с территории и когда-нибудь предали гласности.
– То есть Вы рассчитывали на самое худшее, хотели, чтобы правда о Президенте и его семье, даже если Вас уже не будет, дошла до людей?
– Да, мы хотели именно этого.
– Теоретически заговорщики могли уничтожить всех, кто был на даче, чтобы не оставлять свидетелей...
– Но это уже сложнее... Мы выходили на территорию дачи и к морю с определенной целью - чтобы как можно больше людей видели: Президент жив и здоров... Ведь за нами вели постоянное наблюдение - со скал, со стороны моря с кораблей. Чем больше людей увидят нас, тем труднее потом будет скрыть правду... И еще: старались держаться как обычно, спокойно, чтобы морально поддержать всех, кто был вместе с нами задержан, а по сути интернирован.
– Могу представить, как это было нелегко - внешне спокойно идти по территории, прогуливаться к морю, выполнять обычные ежедневные дела, представляя, что готовят заговорщики.
– Я даже сейчас это чувствую...
– Рассказывают, что вас видели и на балконе.
– Да, мы выходили на балкон не только для того, чтобы нас видели люди, но прежде всего, чтобы поговорить между собой. Наша охрана советовала не очень-то откровенничать в комнатах - опасались прослушивания...
– Не секрет, что в стране долгое время велись тотальная слежка и прослушивание. Известен, например, факт, когда Н.С.Хрущев просил тогдашнего председателя КГБ, чтобы не прослушивался хотя бы телефон первого лица в государстве. У Вас, Раиса Максимовна, никогда не закрадывалась мысль, что и Ваш телефон прослушивается? У меня, кстати, постоянно такое чувство...
– Я чувствую и переживаю все то, что переживает каждый наш гражданин. Я частичка нашего общества, и это не слова...
– Вы были полностью уверены в той охране, которая осталась с вами на даче?
– Вечером и ночью 18 августа, после того как мы узнали о поведении Плеханова, начальника управления охраны КГБ, и о том, что Медведев уехал (это два главных лица, ответственных за охрану Президента), скажу откровенно, не давала покоя мысль: будет ли выполнять оставшаяся охрана указания своего руководства или будет защищать нас?
И очень важно, что уже утром 19-го мы знали: наша охрана осталась
Сил придавали и вести с воли. Когда вначале отключили телевидение и радио, ребята из охраны нашли старый приемник, приделали к нему антенну. А у нас случайно оказался маленький карманный транзистор "Сони". Михаил Сергеевич, когда бреется по утрам, любит обычно слушать "Маяк". Вот он его и взял с собой, когда уезжал в Крым.
– Президент бреется сам? Мне рассказывали, что в прошлом специальные парикмахеры ежедневно обслуживали "первое лицо", это был своего рода ритуал...
– Да что вы, Михаил Сергеевич все делает сам... Так вот, слушая радио, мы узнали, что в Москве, Ленинграде, во многих других местах не поддержали заговорщиков. Для нас это было очень важно.
– Как вы возвращались в Москву?
– Вызволение из блокады... Это произошло вечером 21-го. Об этом уже рассказывалось. Мы полетели вместе с российской делегацией на их самолете. Сидели все вместе - А.Руцкой, И.Силаев, Е.Примаков, В.Бакатин, наш доктор, вся наша семья. Крючков тоже летел в этом самолете, но был изолирован.
– О чем Вы думали, когда летели в Москву?
– О многом, сразу и не скажешь... Все, что произошло за эти дни - и в стране, и в крымской резиденции Президента, - для всех тяжелое испытание... И осознание человеческой победы... И, конечно же, урок...
– Президент говорил на пресс-конференции, что вы тяжело пережили эти три дня. Каково сейчас ваше самочувствие?
– Три дня и три ночи. 73 часа. Не просто и нелегко было всем... Напряжение и тревога этих дней ни для кого из нас не прошли бесследно. Что касается моего состояния, то 21 августа, после трех бессонных ночей, в тот момент, когда события начали накручиваться с особой скоростью, оно ухудшилось. Мы услышали сообщение английской радиостанции Би-би-си. Передавали, что Крючков дал согласие на вылет делегации в Крым. Но не просто для встречи с Горбачевым, а чтобы члены делегации могли лично убедиться в якобы тяжелом состоянии Президента, его недееспособности.
Я подумала, что за этой ложью уже в ближайшие часы могут последовать определенные действия, чтобы ложь превратилась в реальность. Трагическая развязка могла приблизиться очень быстро. У меня развился острый гипертонический криз, который сопровождался расстройством речи... Сейчас мне уже лучше, надо только еще немного подлечиться. Из дома пока не выхожу. Но все же, видите, выдерживаю нашу непростую беседу уже более часа.
Вновь и вновь переживаю то, что случилось. И очень боюсь раскола в обществе...
– Сейчас все - и дома, и на работе - обсуждают вопрос: как не допустить повторения подобных политических событий. Интересно было бы знать мнение на этот счет супруги Президента СССР.
– Не допустить можно только одним путем: сохраняя и развивая демократические процессы в стране. Ни в каком виде, ни в каком оперении нельзя допускать новой диктатуры. И, конечно, следует быстрее осуществлять уже начатые экономические реформы.
Убеждена, что только через демократию, используя принципы правового государства, в нашу жизнь войдут гражданская защищенность, человеческое достоинство.