Раиса в стране чудес
Шрифт:
— Не только западная, — проорал ему в ответ Сергей. — Ты лучше свою Раечку вспомни. Она уже небось догола разделась.
— Не видишь ее?
— Да при таком освещении родную мать не узнаешь, и народу здесь несколько тысяч!
— Твою мать! — сокрушенно вздохнул Череп, безнадежно вглядываясь в ряды запрокинутых в экстазе лиц, распахнутые в крике рты, вздернутые вверх ритмично колышущиеся взад-вперед руки.
В нескольких рядах от представителей боровской мафии сидел облаченный в безупречный белоснежный костюм капитан Хирш. Не обращая внимания на беснующуюся публику, агент
Были в зале и другие лица, не входящие в число поклонников Ирвина Келлера.
Расположившийся на галерке Дагоберто Савалас яростно сверкал очами из-под кустистых накладных бровей и, нервно теребя пальцами фальшивую бороду, вполголоса бормотал проклятия в адрес певца.
Колумбийцы и две бригады Китайчика, одна из которых сотрудничала с Черепом, а другая за ним следила, заняли места в партере.
Кейси Ньеппер, несмотря на титанические усилия, так и не удалось раздобыть билет в первый ряд, и рассерженной кинозвезде пришлось довольствоваться третьим. Ирвин на нее даже не взглянул, то ли не заметив Кейси, то ли принципиально не желая ее замечать, и это обстоятельство страшно раздражало актрису.
«Ничего, голубок, никуда ты от меня не денешься, — злорадно думала она. — Я — твоя судьба, а от судьбы, как известно, не уйти».
— Bay! Секс, наркотики, рок-н-ролл!!! — пытаясь привлечь внимание мужа, пронзительно крикнула Ньеппер и резким движением опустила вниз глубокое декольте облегающего вечернего платья, чешуйчатого и переливчатого, как змеиная кожа.
Щедро накачанные силиконом знаменитые груди звезды выпрыгнули из-под тесной материи, как истомленные неволей зверьки.
— А-ах, — судорожно выдохнул сидящий рядом с актрисой прыщавый семнадцатилетний юнец, не в силах отвести очумело-похотливого взора от возникшего перед ним чуда.
Рванув вниз «молнию» на штанах, он высвободил из ширинки вибрирующий от возбуждения член и принялся яростно онанировать, захлебываясь от мучительного экстаза.
— Мир ублюдков! — орал в микрофон Ирвин Келлер. — Эге-гей! Пойте вместе со мной!
— Мир ублюдков! О, йес! Мир поганых ублюдков! Они срут! Они мрут! Они жрут! Они жрут наши души! О, йес! Они нас раздирают на части! А ну-ка, громче! Я вас не слышу!
— Ублюдки, ублюдки, ублюдки, ублюдки, ублюдки!!! — исступленно скандировал зал.
Ирвин Келлер с неудовольствием отметил, что странная белогрудая индианка из первого ряда, запахнув на груди сари, поднялась со своего места и двинулась к выходу примерно за сорок минут до окончания концерта. Подобное пренебрежение к его выдающемуся таланту было не просто наглым и демонстративным — оно унижало и оскорбляло его, великого целителя Келлера.
С трудом удержавшись от искушения швырнуть в голову нахалки микрофон, певец выплеснул свое раздражение в весьма непристойной яростно-агрессивной жестикуляции.
Когда же вскоре после индианки на галерке поднялся похожий на еврея-ортодокса
«Да как они смеют, ублюдки! — с ненавистью думал певец. — Что эти сволочи о себе вообразили? Что, интересно, они пытаются мне доказать? Следовало бы на моих концертах ввести законы военного времени. За попытку выйти из зала во время шоу — расстрел на месте. Расстрел на месте… Неплохое название для песни, а то и для диска…»
Раечке Лапиной безумно не хотелось уходить из зала. Живой Ирвин Келлер оказался даже лучше, чем на фотографиях и в видеоклипах. Как он пел! Как потрясающе двигался! Он такой мужественный, талантливый, красивый! И умный — он так верно подметил, что миром правят ублюдки.
Насколько Раечка себя помнила, ее всегда окружали ублюдки. Отец-алкоголик, скандальная, неврастеничная мать, друзья детства — уличная шпана, затем Самарин с его боровскими братками. Даже Соломон Абрамович Щечкин, директор банка «Никосия кредит», и тот, несмотря на его вкрадчивое и мягкое обхождение, бесспорно принадлежал к той же самой категории.
Единственным исключением, единственным настоящим мужчиной в отвратительно грязном и ублюдочном мире был ОН — Ирвин Келлер. Он был самым прекрасным, самым удивительным, самым гениальным, самым благородным… и так далее и тому подобное. Наплевать, что пресса жадно сплетничает о его пьяных дебошах, о связанных с его именем скандалах. Эти писаки и на ангела копмромат накопают, лишь бы повысить тираж своих жалких газетенок. Ирвин, творческая натура, он гений, а гению простительно все. Ну, может, и не все, но многое…
Итак, покидать концертный зал Раечке не хотелось, но у нее был план, который следовало немедленно воплотить в жизнь.
«Лишь бы все получилось!» — как заклинание, твердила про себя девушка.
«Ничего, после того как мы с Ирвином поженимся, я буду присутствовать на каждом его выступлении», — успокоила себя Рая.
Пока телохранители певца обеспечивали в «Сити-Холле» безопасность своего прыгающего по сцене VlPa, в припаркованном на охраняемой стоянке белоснежном лимузине Келлера томился от одиночества Стив Роберте, его шофер, крепкий белый парень, прошедший специальную подготовку на курсах телохранителей.
Оставить машину без присмотра Роберте не мог — несмотря на бдительность охраны гаража, фанаты Келлера время от времени ухитрялись проникнуть внутрь и запросто могли оставить на белой краске лимузина свой автограф, а то и прихватить в качестве сувенира какую-нибудь деталь.
Рая не стала тратить время на тщетные попытки проскочить мимо пары дежурящих в будке на въезде сотрудников гаража. Она просто подошла к ним и, объяснив, что мечтает хотя бы раз увидеть вблизи Ирвина Келлера, предложила каждому по тысяче долларов наличными лишь за то, чтобы они в течение нескольких секунд смотрели в другую сторону. Предложение охранникам понравилось, и они, прежде чем отвернуться, растолковали девушке, где именно стоит лимузин ее кумира.