Ракетчики
Шрифт:
— Знаю, помню. И что?
— А сейчас в КГБ ты сбросил на меня экономический блок вопросов. Насколько я в них разбираюсь…
— Не скромничай Лара, я тебя и такую, умную, люблю.
— Толя, перестань, подожди, а-а-а, Толя, Толечка! Я серьёзно! Александр Григорьевич действительно развил бурную деятельность последнее время. Но тщательный анализ показал вредность, убыточность, рискованность всех его последних начинаний, изменений в старые проекты, последних договоров с ЮАР, Бразилией. Перепроверь меня. Я помню, что его новую жену ты проверял тщательно. Помню и слова Сани: «Лукошко — наш человек. Если и будут погрешности — не принципиально». Поэтому не хочу торопиться с докладом. Проверь ещё ты, а?
В итоге, Малышева, которая
В старом СССР бы просто «ушли» человека на пенсию. На Западе «случилась» бы автокатастрофа. С гибелью обоих. Мы так поступать не должны. По совокупному ущербу для народа, Лукошко было назначено Горним Советом месяц смерти. Умер-то он, конечно, один раз и быстро. Но пытали его целый месяц. До того, его семью, вместе с детьми, казнили на его глазах. А шпионку, третью жену, мучили тот же месяц рядом. Вот такие голубки. Но поймали враги его не на медовую ловушку. На обиду, страх, власть. Постепенно, по мере обживания им должности первого министра, развилась у человека мания величия. Он стал считать, что самый умный и достойный, а мы, военные, незаслуженно много власти в стране имеем, плохо управляем, делаем не то, что надо. Ему нарисовали грандиозный многоходовый план, который приведёт его к власти. Приводили цифры по соотношению войск и ВВП стран НАТО, убедили в подавляющем военном превосходстве их над нами. Сообщили, что они уже на грани и вот-вот применят полномасштабный ядерный удар по СССР. Давили на патриотизм, призывали спасти семью и народ от неминуемого уничтожения. «Получить полноту власти, при этом выглядеть в своих глазах благородным спасителем всех-всех-всех — трудно не соблазниться. Особенно, когда это тебе втирает молодая симпатичная третья жена, делая минет. Впрочем, это я от злости. Она могла агитацию разводить и после минета. А я ему доверял, по старой памяти. Точно! Тут собака и зарыта!»
— Друзья мои, чуть раньше я убеждал вас в необходимости применить жестокую казнь группе Лукошко. Сейчас моя позиция несколько изменилась, после разговора с ним. Подождите! Сейчас всё объясню. Он — не воин, не принадлежит к нашей касте. Не перерос он уровень управленца среднего звена. Это воин готов умереть за народ, запугать его нелегко. А веси рождаются не такими. И без тренировок и воспитания они не способны сопротивляться страху. В данном эпизоде есть доля моей вины. Это я, помня прошлые будущие заслуги, настаивал на назначении на пост первого министра этого человека. Беларусь в первой истории была союзницей России. Ровные дороги, цветущие нивы, тучные стада, работающие заводы, ни одной базы НАТО на земле — разве это не здорово? Кого я должен был ставить на экономику? Рыжкова? Старого коммуниста, который невольно помог Горбатому развалить СССР? Тот товарищ тоже заботился о благе народа, и поэтому предпочёл дефицит на полках, вместо своевременного поднятия цен. Несколько часов назад Лукошко тоже ставил мне в вину, что наша политика острого противостояния с Западом не даёт возможности повысить уровень благосостояния народа. Это притом, что он — посвящённый, знает о перспективе ядерной зимы и т. д. Ну не воин он! Нет у него в голове таких понятий: риск, доблесть, честь. Для него «враг» — просто слово. Не готов он терять, рисковать. Страх для него невыносим. Я позволял ему игнорировать занятия по боевым искусствам, что не воспитало волю, не привило готовность рисковать. И другое. Каюсь, виноват. Предлагаю пересмотреть все мои рекомендации по кадрам за весь период. На это время моя роль в Горнем Совете будет совещательная, голосовать я не буду. Это не срочно, но я настаиваю. И второе: не мучить семью. Казнь не отменять, ибо наглядный пример обществу важнее всего, так что по нему
— Нормально. Принято. Кто хочет высказаться?
— Эт самое, я поддерживаю Александра Владимировича. Какой воз тянул человек. Долго и хорошо. Я, как начальник Днепропетровского промрайона, много с ним контактировал. По работе — золото, а не человек.
— Я тоже с ним дела имел. Кабмин иногда привлекает наши консульства для решения тонких вопросов. Да… Вы это знаете. Дело в том, что я не могу перешагнуть… Вы меня знаете. Я — почти как он. Я тоже не могу резать лично. На кнопку нажать — могу. А лично, своими руками… Саня, я даже твою проверку цыганами реально не прошёл. Ты помнишь… Не могу. Праздники были общие, дети вместе играли… Не могу. Я вообще бы голосовал за жизнь для… Хотя бы детей. Но понимаю, что тут вопрос принципиальный. Нельзя оставлять в живых мину замедленного действия. Поэтому… Я тоже — за лёгкую смерть для старой семьи Александра Григорьевича.
— Я считаю, что ни у кого из потенциальных будущих предателей не должно быть тени надежды. Тем самым, мы повышаем цену игры, риск. Тем более что в случае победы заговорщиков, вырезали бы сразу не только наши, ребята, семьи, но и всех русских. Только позже. Назначения Корибута я предоставлю на Горний Совет, когда скажете. Досье есть, можно актуализировать. Но по казни, я — за муки. Это вопрос принципа. Даже, несмотря на то, что дома у меня по этому поводу Лариса закатывает скандалы. Она с ним работала и…
— Нормально. Меньше лирики. Голосуем. Кто за поправку Александра Владимировича?
— Большинство. Нормально. Раз мы все здесь, Толя уже завершил расследования по остальным фигурантам. У них там, в основном директора, купившиеся на: «чудовища у власти, мы ждём вас в мировом сообществе, мы такие же люди, как и вы, мы дадим вам парабеллум». Лопухи, Лукошке под стать. Но предали.
— Давайте их, эт самое, в Китай на переговоры. Самолёт бахнем.
— Самолёт жалко, стюардесс.
— Серёгу и три жены не исправят.
— Га-га-га!
— Чего тут думать? Фигурантам — простая вышка в любой быстрой форме, а семьи — в спецсовхозы.
— Нормально. Есть другие предложения?
— А почему мы, собственно говоря, не пытаемся с ними договориться? Уже неплохо их защемили. Силу показали. Худой мир лучше доброй войны. На Западе много достойных людей. Может быть, заговорщики не так уж и неправы? Когда моя жена внедряет в массы идею заменить слово «товарищ», произошедшее от разбойничьего «товар ищи», на более приемлемое исходя из ведических соображений, «сударь», «представитель ариев» — мне всё понятно. А почему мы не снижаем накал противостояния — не понятно. История уже пошла не так. Восточную Европу не берут в НАТО. Польшу, зараженную радиацией, скорее всего никуда не возьмут. Румыния после рейда армян ещё не оправилась. Рады бы — но боязно. Может быть, в этом варианте есть шанс избежать ядерных войны и зимы?
— Нет, сударь, это невозможно. Ядерной войны можно избежать, только если человечество всё разом покончит жизнь самоубийством. Я уже сто раз вам говорил, США — это враг первого уровня. Банкиры — враги второго уровня. Но это не последний капустный лист. Для США — мы конкуренты. Для еврейских банкиров мы — не люди, гои, мясо, как киты и дельфины для японцев. Но и это не всё. Есть ещё враги третьего уровня. О них я не буду говорить до тех пор, пока не будет доказательств их существования. Сергей, не уводи нас от темы, и так — голова пухлая.
Эта казнь состоялась за месяц перед убийством Лебедя. А план у американцев, кстати, был вполне реальный. Дело в том, что я был в тот момент временно нетрудоспособен. Сильно болел. Какая-то инфекция подкосила, особо вредная. Три недели врачи помогали организму бороться за жизнь. Причину болезни и источник заражения так и не выяснили. Я ещё долго был слаб, не мог выйти на программный уровень и поволошить. А обычные сыскные методы ничьих происков не показали. Но это может ни о чём не говорить. Следующим в табеле о рангах в нашей системе власти был именно первый министр, Лукошко. Юревич, к примеру — один из вторых. Вот и думайте.