Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам
Шрифт:
Только здесь, на ТП второй площадки, в МИКе, где, наконец-то, собрались все и вся, понимаешь, какое многообразие идей, систем и разномастных приборов и агрегатов мы втиснули в 4600 килограммов массы нового спутника.
Как успеть все это отработать? Над каждой системой корпела бригада разработчиков со своими схемами, инструкциями, испытательными пультами и желаниями заменить уже установленные бортовые приборы на более надежные. Никому не хватало времени на испытания, всем требовались монтажницы для перепайки ошибочных соединений или удлинения коротких кабелей.
Всего за семь суток
Фактически начали только 12-го. Нас задержали десятки непредусмотренных, но нужных проверок и перепроверок пиропатронов, прохождения команд по линии радиоуправления, повторные включения разных режимов «Чайки», прокрутки солнечных батарей, самоориентирующихся на электроламповые имитаторы, и многое из того, что познается только при первых испытаниях новых систем.
Весь день 13 мая, вместо запланированных четырех часов, уходит на окончательную сборку и стыковку объекта: спускаемого аппарата с приборным отсеком. После этого для полной проверки «Чайки» многотонный будущий спутник поднимается краном на гибкой подвеске, раскачивается и закручивается вручную относительно трех осей. Микродвигатели, к всеобщей радости, «фыркают», подтверждая, что при последних перепайках на борту адреса команд не перепутаны.
На окончательную сборку с носителем вместо запланированных девяти часов затратили двадцать. Волевой график не учитывал перекосов в стыковочном оборудовании и оборванных по недосмотру кабелей.
Наконец, вместо 12-го, выезжаем на старт в ночь на 14 мая. В бункере и на площадке мы удивляемся многообразию, многокалиберности и разобщенности испытательных пультов, которые каждая система сама себе «придумала». Понимаю, что не ко времени, но пытаюсь уговорить всех, кто еще что-то воспринимает после бессонной недели, что «дальше так продолжаться не может, давайте думать над унификацией».
На старте впервые проверяется стрела установщика с «фуникулером» для будущего космонавта. Это дополнительное сооружение, к которому за много лет давным-давно привыкли даже телезрители, тогда казалось совершенно фантастическим.
В 23 часа председатель Госкомиссии Неделин начал традиционное заседание с докладами о готовности.
Все шло спокойно, пока Королев в резком тоне не заявил, что он требует от всех главных соблюдения регламента безопасности и эвакуации за пять километров, либо присутствия в бункере. Тут же служба режима доложила план эвакуации всех «ненужных» и укрытие в специально отрытых окопах тех, кто может потребоваться в случае неприятностей при пуске.
— Вот, Борис, к каким тяжелым мероприятиям привела твоя разбитая коленка, — довольно громко сказал Воскресенский.
Королев, усмотрев в этой шутке подрыв мероприятия по безопасности, обратился к Воскресенскому на «вы»:
— Вам, товарищ Воскресенский, как моему заместителю по испытаниям, самому следовало бы следить за безопасностью людей. Я настаиваю на том, чтобы Государственная комиссия в случае нарушения регламента виновного не допускала
Сидевший рядом Леонид сильно толкнул меня и на этот раз очень тихо сказал:
— Это спектакль специально для Валентина.
Потом выяснилось, что перед отлетом из Москвы у Королева с Глушко была очень серьезная стычка по поводу двигателей для Р-9. Глушко обратился к Гришину, заместителю председателя Госкомитета оборонной техники с требованием избавить его от диктата Королева при выборе схемы двигателей.
Неделин невозмутимо попросил всех исполнять свой долг.
В 5.00 утра небо на востоке из темно-фиолетового постепенно превратилось в светло-красное. Краски майских восходов и закатов, пока воздух прозрачен, бывают в казахской степи неповторимо мягкими и одновременно яркими.
Патруль на первом ИПе безжалостно загонял всех в укрепленные бревнами окопы, отрытые в полный рост. Так, что старта из них наблюдать нельзя.
По пятиминутной готовности мне удалось нырнуть под брезентовое укрытие автомобильного кузова «Камы» и скрытно перейти на «открытую позицию».
Старт прошел нормально.
На этот раз у меня была твердая уверенность в хорошем поведении ракеты. Отлично высветился солнцем, еще находившимся за горизонтом, крест разделения первой ступени. На 300-й секунде телеметристы, высунувшись из машины, показали поднятый большой палец! Но на 460-й, по их докладу, сигнал слабеет, запись становится неразборчива.
Опустив головы, в полной уверенности, что на блоке «Е» — третьей ступени — взрыв или пожар, бредем к своим машинам и едем в барак, носящий громкое название «Экспедиция». Здесь, в тесной комнатушке, единственный аппарат ВЧ-связи с Москвой и координационно-вычислительным центром (КВЦ) НИИ-4, в который поступает информация со всех измерительных пунктов. В нашу тесную комнатушку с грязными обоями уже набилось человек двадцать.
Из НИИ-4 сообщают, что Енисейск, Сарышаган и Улан-Удэ уверенно зафиксировали нормальное выключение третьей ступени от интегратора. Все радиосредства на спутнике живут, следовательно, антенны раскрылись, солнечные батареи вращаются. Для полной уверенности переходим в комнату с названием «кинозал». Здесь установлена аппаратура для непосредственного приема бортового передатчика «Сигнал», работающего в КВ-диапазоне. В зал «болельщиков» набилось до отказа. Не уместившиеся в помещении столпились снаружи у открытых окон. Хозяин «Сигнала» Юрий Быков уговаривает своего оператора не крутить ручки настройки.
Из динамика послышались сначала тихие, потом все нарастающие четкие телеграфные посылки из космоса.
Всеобщее ликование! Большее, чем при пуске первого спутника в октябре 1957 года.
По традиции мы с Воскресенским и Кузнецовым уходим к себе в домик отметить такое историческое событие. После бессонных ночей коньяк действует сильнее обычного. Леонид лег на постель и промычал, что для сочинения коммюнике он не нужен.
Я возвращаюсь в барак. Туда из КВЦ уже поступили данные об орбите. Спутник просуществует по предварительным расчетам долго, и со спуском аппарата можно не спешить.