Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам
Шрифт:
Литвинов любил шутки, которые скрашивали трудные ситуации.
Быстро отстроились новые цеха, испытательные станции, налаживалась кооперация. В 1959 году завод «Прогресс» уверено начал серийный выпуск ракет Р-7. При заводе «Прогресс» был создан филиал № 3 ОКБ-1. Начальником этого филиала назначается ведущий конструктор ракеты Р-7 Дмитрий Ильич Козлов. Козлов расширяет и реорганизует куйбышевский филиал в самостоятельное ЦСКБ — Центральное специализированное конструкторское бюро. В дальнейшем ЦСКБ взяло на себя все заботы по модернизации и ведению производства Р-7.
Но основной продукцией ЦСКБ в последующие годы являлись спутники-разведчики. Впоследствии Козлов дважды стал Героем Социалистического
После свержения Хрущева одним из первых серьезных мероприятий, которые осуществило партийное руководство, возглавлявшееся Брежневым, была ликвидация совнархозов и восстановление министерств. Для управления всей ракетно-космической техникой было создано Министерство общего машиностроения (MOM). Завод «Прогресс», все ракетные серийные заводы, в том числе и днепропетровский «Южный машиностроительный», и наше ОКБ-1 вошли в новое министерство.
Директор завода «Прогресс» Литвинов был извлечен из Куйбышева и назначен заместителем министра Министерства общего машиностроения. Далеко не каждому директору крупного предприятия приходится по душе такое выдвижение на высшую и, казалось бы, почетную должность.
Я знал многих сильных руководителей — талантливых организаторов производства, которые прошли все ступени: от рабочего, мастера, начальника цеха до главного инженера и директора. Большинство из них очень неудобно чувствовали себя, оказавшись у власти в центральном аппарате. Литвинов не скрывал своего неудовольствия таким выдвижением. Но на то было решение секретариата ЦК КПСС, а партийная дисциплина — дело святое, можешь ворчать, но обязан подчиниться, расстаться с родным коллективом и погрузиться в бумажно-бюрократическую круговерть многоступенчатого центрального аппарата власти.
В тяжелые авральные дни, когда мы начинали освоение пилотируемых кораблей «Союз», мне часто приходилось общаться с Литвиновым, приезжавшим на наше производство. Он откровенно признавался, что завидует нам, ибо никакие привилегии, дарованные высшим чиновникам центрального аппарата, не способны заменить истинное удовлетворение, которое получает руководитель коллектива в процессе работы над созданием новой сложной техники.
На другом куйбышевском заводе — машиностроительном № 24, «где директором товарищ Чеченя» — осваивали производство двигателей для этой ракеты. Чтобы не разгромить старейший авиационный моторостроительный завод, руководители авиационной отрасли упросили Хрущева не передавать его целиком под производство ЖРД. Они обязались наладить выпуск ракетных двигателей, не прекращая при этом производство авиационных турбореактивных двигателей.
Для создания пяти новых стартовых позиций — одной на полигоне Тюратама и четырех в Плесецке под Архангельском — в кооперацию, возглавляемую Барминым, втягивались предприятия тяжелого машиностроения.
Новая для нашей страны ракетная техника явилась сильнейшим стимулом для развития приборостроительной и электронной промышленности. Если для серийного производства ракет можно было использовать лучшие авиационные заводы, нанося при этом сильнейший ущерб нашей авиационной технике, то для производства приборов отнимать заводы было не у кого. Эту отрасль промышленности следовало создавать практически заново.
Только гироскопическое приборостроение могло воспользоваться опытом и базой мощной судостроительной промышленности. Пользуясь большим авторитетом в кругах морских приборостроителей, Виктор Кузнецов добился организации серийного производства гироскопов на заводе своего института, на Саратовском приборостроительном заводе и на новом, еще строившемся в Челябинске. Мощное, отлично оснащенное производство командных
Не был забыт и остров Городомля на озере Селигер. Покинутый немцами лесистый остров приглянулся Кузнецову. Он добился превращения «филиала № 1 НИИ-88» в филиал своего гироскопического института и создал там, мотивируя исключительной чистотой атмосферы, прецизионное производство гироскопических приборов на новейших принципах. Этот новый завод оказался чуть ли не единственным в СССР, где была освоена токсичная технология литья и обработки деталей из сверхлегких бериллиевых сплавов. Таким образом, с отъездом немцев в 1953 году остров не только не «открылся», но стал еще более секретным.
Всю вторую половину 1957 и в начале 1958 года я почти не участвовал во многих важных технических обсуждениях перспективных работ и Советах главных. Вначале по причине неотлучного пребывания на полигоне, а потом по болезни.
Информацию о важнейших событиях, происходивших в ОКБ и окружавших его «высших сферах», а также настроениях и соображениях по этому поводу я регулярно получал от Рязанского, Юрасова, Воскресенского, Бушуева и Калашникова. Тем не менее, появившись, уже окончательно, на работе весной 1958 года, еще раз убедился, как стремительно разворачиваются события. Мы, возглавлявшие ОКБ-1, были верхушкой растущего айсберга. Под нами развивалась тщательно засекреченная могучая империя. Наш айсберг оказался в необъятном океане проблем не одиноким. На горизонте виднелся уже новый ракетный гигант — Днепропетровский завод № 586, который после появления там в 1954 году Янгеля в качестве главного конструктора из союзника превращался в конкурента.
Товарищи рассказали мне подробности серии важных обсуждений, которые проводились в мое отсутствие. Началось с обсуждения на совещании главных конструкторов в июле 1957 года предложений по перспективной программе. Из «не главных» участвовали от ОКБ-1 Юрасов, Мишин, Воскресенский, Карпов, Бушуев, Охапкин, Лавров и Райков. Были также некоторые заместители других главных.
По мнению Бушуева и Юрасова, такого единодушия, как прежде, между главными уже не было. И это объяснялось прежде всего трещиной в отношениях между Королевым и Глушко. Глушко считал нужным наряду с керосином использовать в качестве топлива ДМГ — диметилгидразин. Он также напомнил о своих прежних предложениях по ракете Р-8, противопоставляя ее Р-7. Его позиция была понятна — он делал двигатели на высококипящих компонентах для Янгеля и поэтому считал правильным и целесообразным параллельную разработку еще одного типа тяжелой ракеты. Кислородные ракеты надо, по его мнению, дублировать ракетами на высококипящих компонентах. Для ракеты Р-16, которую начал проектировать Янгель, нашелся и новый главный конструктор системы управления — Борис Коноплев. Он уехал в Харьков первоначально для организации работ по системам радиоуправления, но затем взялся для Р-16 за весь комплекс управления в целом. Таким образом, Пилюгин и Рязанский перестали быть монополистами. Пока единственным монополистом в своей области оставался Глушко.
Даже Кузнецов уже перестал быть исключительным и единственным разработчиком бортовых гироскопических приборов. Ленинградский НИИ-49 специализировался на гироскопической технике для ракет подводных лодок, но был готов к разработке и других командных приборов.
Последующее обсуждение проводил председатель ВПК Рябиков. Он четко высказался прежде всего за отработку Р-7. Тут не должно быть никаких колебаний. Но дальность Р-7 — 8000 км — недостаточна. Надо начинать проектировать кислородные машины на большие дальности.