Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны
Шрифт:
Окончив разговор, Сергей Павлович сказал: «Прошу извинить, Ниночка и я приглашены на встречу Нового года к члену ЦК КПСС Пономареву. Постараемся вернуться пораньше, чтобы вместе продолжить встречу Нового года». Они вернулись домой в половине пятого…
В тот день в «Правде» была опубликована одна из самых интересных статей С.П. Королева «Шаги в будущее». Светлая и патетическая, она заканчивалась словами: «Нет преград человеческой мысли!»…
4 января — последний рабочий день Королева…
В этот день после работы Сергей Павлович, как и договорились утром с Ниной Ивановной, заехал за ней к родственникам. Они жили недалеко
Из воспоминаний Н.И. Королевой: «Сергей Павлович приехал непоздно, очень усталый, машину отпустил… Пришло время идти домой… Немного не доходя до нашей калитки, Сережа неожиданно сказал:
— Я хочу с тобой поговорить.
В голосе его я уловила тревогу.
— Хорошо, Сереженька, вот уже и дом, сейчас придем и поговорим.
— Нет, нет, ты выслушай меня. Разговор для меня тяжелый и для тебя тоже. Если со мной что случится, прошу тебя, не живи в этом доме.
— Господь с тобой, Сережа, ну о чем ты?!
— Я все сказал, — резко прервал он дальнейший разговор.
Дома мы к нему не возвращались».
В среду, 5 января, С.П. Королев лег в больницу Четвертого главного управления (на ул. Грановского). Каждый день у него была Нина Ивановна…
Во вторник, 11 января, Б.В. Петровский сделал биопсию для гистологического исследования. Полип при этом иссечении дал большую кровь. Едва остановили. Об этом говорила Нине Ивановне палатный врач Р.В. Резникова. Однако консилиум не собрали. Операция была назначена на 14 января.
12-го Сергею Павловичу исполнилось 59 лет. В больницу приехали его поздравить Нина Ивановна с Марией Николаевной…
В четверг, 13 января, вскоре после ужина в палату к Королеву, где была и Нина Ивановна, пришел врач-анестезиолог Юрий Ильич Савинов. Он принес листочек с результатами анализа иссеченной ткани полипа. Нина Ивановна запомнила главную строчку этого заключения: «Полип без подозрений». Это говорило о доброкачественности новообразования. Но врач просил не выдавать его за эту непозволительную откровенность с пациентом.
Во время беседы Сергей Павлович с грустью спросил Савинова: «Доктор, вы наш друг, скажите, сколько я еще могу прожить вот с таким?… «и, уже молча, приложил руку к сердцу…
У нас хранится пронзительный своими подробностями рассказ Нины Ивановны Королевой. Все долгие и мучительные неизвестностью часы операции она сидела рядом с операционной. Многое видела, слышала…
Из документов, непосредственно относящихся к трагическому событию, кроме своих записей-воспоминаний, Нина Ивановна передала в музей больничный лист Сергея Павловича (о его пребывании в больнице с 5-го по 14-е января 1966 года), где указан предварительный диагноз «полип прямой кишки», и свидетельство о смерти, в котором диагноз такой же, как и заключительный в больничном листе, «лейкомиосаркома». Но тогда почему наши медицинские светила позволили своему великому пациенту умереть от паралича сердца? Ведь, согласно медицинскому заключению, опубликованному 16 января во всех центральных газетах, «… смерть наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда)»!!!»
Только 16 января в 6 часов утра московского времени Левитан зачитал по радио правительственное сообщение о смерти академика Королева.
Все утренние газеты вышли с некрологом, в котором я не нашел никаких изменений после окончательных согласований вечером 14 января у Сербина.
Подписи под некрологом начинались
После некролога было помещено сообщение правительственной комиссии по организации похорон. Объявлялось, что гроб с телом С.П. Королева будет установлен в Колонном зале Дома союзов. Для прощания с покойным открыт доступ 17 января 1966 года с 12 часов дня до 8 часов вечера.
Похороны состоятся 18 января в 13 часов на Красной площади.
Несмотря па четко отлаженный аппаратом управления делами Совета Министров и комендатурой Кремля механизм и до мелочей продуманные и ранее проверенные ритуальные процедуры похорон высочайшего разряда, потребовалась помощь нашего предприятия. Директор Турков организовал рабочую бригаду для траурного оформления Колонного зала. Фотолаборатория размножала портреты Королева для прессы. Надо было изготовить специальные портреты для гроба и урны.
С той же удачной фотографии, что была опубликована в газетах, художники за сутки нарисовали огромный портрет. В ночь на 16 января он был укреплен на фасаде Дома союзов. Готовились списки почетного караула. Мобилизовали весь наличный и привлекали со стороны дополнительный автотранспорт, чтобы перебрасывать людей из Калининграда к Дому союзов.
Каждый комплекс ОКБ, производства и организации Калининграда заказывали свои венки из живых цветов, опустошая ближайшие цветоводства.
Но главным событием 16 января для нас явились неожиданные выборы нового главного конструктора.
Мы, все его заместители, были подавлены внезапностью произошедшего. Казалось, что само обсуждение вопроса о новом главном, пока Королев еще не похоронен, — это кощунство. К тому же все давно смирились с установившимся порядком назначения на столь высокий пост. Обычно процедура назначения была многоступенчатой. Министр общего машиностроения, переговорив по телефону с сотрудниками аппарата ЦК, получив указание от Устинова и поговорив с самыми близкими заместителями, должен был подготовить формальное предложение по кандидатуре. Это предложение должно быть рассмотрено секретариатом ЦК КПСС. Решение секретариата утверждается на Политбюро. После выхода постановления Политбюро министр должен выпустить приказ о назначении нового главного конструктора и начальника ОКБ-1. На все должно быть затрачено 4-5 дней.
Но прилетевший из Миасса Виктор Макеев взял инициативу в свои руки. Собрав всех заместителей Королева, он заявил, что не следует терять ни одного дня и ждать, пока нам навяжут кого-либо сверху. Мы должны сами распорядиться своей судьбой. Говоря о необходимости немедленных действий, Макеев излучал такую активную убежденность, что все собравшиеся с ним согласились. По каким-то причинам в начатом обсуждении не участвовал Мишин.
Я предложил Макееву самому дать согласие на эту должность, при условии, что мы все немедленно обратимся с коллективным письмом в ЦК КПСС. Но Макеев от этой высокой чести отказался категорически. Он заявил, что дела в Миассе наконец-то налажены, работа по созданию ракетных комплексов для подводных лодок его захватила и он ее не бросит. Началось строительство атомных подводных лодок, на которых будет не 3, а 16 ракет. Разве можно бросать такую работу?