Раксис
Шрифт:
Тетя Зина с мамой опустили мечи, но в ножны убрали только один из них. Свой Сашка положил поперек седла, потирая натруженное плечо, хотя сильнее всего ему хотелось сейчас упасть в траву и больше уже не шевелиться. Тело его ломала тупая боль, в рот словно насыпали песку.
Мать на мгновение повернулась к нему.
— Ты цел?
Он быстро ощупал себя, заглянул в появившийся ниоткуда разрез на рубашке, похолодел на секунду от запоздалого страха и сказал:
— Вроде да…
Тонкие губы Хавелока растянулись в усмешке.
— Твой
Тетя Зина рванулась вперед, но мать успела схватить ее за поясной ремень.
— Негодяй! — рявкнула тетя Зина. — Ты говоришь это после того, что сделал со мной?
Она резко подала коня, и на сей раз мать ее не удержала. В руке тети Зины как по волшебству оказался второй меч. В мгновение ока она преодолела расстояние, отделявшее ее от Хавелока, и вплотную приставила острие к его горлу. Другим мечом она махнула в сторону солдата, попытавшегося встать на ее пути, угодив ему по пальцам. Его вопль слился с яростной командой:
— Мечи в ножны! Я же сказал, хватит!
Но Хавелока не послушались — в грудь тети Зины уперлись сразу два клинка. Не обращая на них внимания, глядя прямо в холодные прозрачные глаза, она прошипела:
— Я умру, но ты умрешь первым!
Собрав под собой коня, Сашка бросил тревожный взгляд на мать. Она отрицательно повела головой.
Тетя Зина произнесла в тихом бешенстве:
— Проверь и убедись, что ни одной смертельной раны у твоих людей нет…
Хавелок скосился на солдат, что оказывали друг другу первую помощь. Лицо у него стало такое, будто он не мог поверить в то, что увидел. Тетя Зина внимательно следила за ним.
— Что, пёс, не врут легенды о нашем искусстве? — сухо рассмеялась она. — Перерезанные сухожилия и отрезанные пальцы вылечат, через месяц солдаты будут в строю. А сколько лет жизни ты отнял у меня, собачье отродье?
Меч ощутимо вдавился в шею Хавелока, глаза его испуганно забегали. Если были у него сомнения, что тетя Зина знает о заражении ее паразитом, сейчас они должны были растаять как дым. Какое-то неуловимое мгновение Сашке казалось, что она его всё-таки убьет, но тут, стараясь не выдать своего страха, Хавелок прохрипел:
— Ты запятнаешь себя позором, если сделаешь это. Я безоружный.
Тетя Зина быстро оглядела его и нехотя попятила коня.
— Какой ты предусмотрительный, Лавизус… Что ж, я подожду, когда ты будешь при оружии!
Хавелок облегченно улыбнулся и потер шею ладонью.
— После суда у тебя не будет права иметь при себе оружие… — Он издевательски поклонился. — Госпожа сердар.
— После суда у тебя не будет должности, — бросила ему тетя Зина.
Хавелок пожал плечами, спрыгнул с коня и достал из седельной сумки раковину, очень похожую на Сашкину.
— Время покажет. — Он улыбнулся еще шире, хотя шире было уже некуда. —
Хавелок пристально посмотрел на мать, чьи губы были плотно сжаты, а глаза потемнели настолько, что стали почти черными.
— Да, думаю, будет доволен… Пока же позвольте мне заново открыть Врата и эвакуировать своих людей, иначе кто же их будет здесь лечить?
Размашисто жестикулируя, он раздал отрывистые команды, затем обернулся. На лице его появилась задумчивость.
— А может, вы используете свою? — спросил он. В глазах его что-то мелькнуло. — Это будет куда быстрее.
Сашка, у которого раковина болталась всё это время за пазухой, взглянул на мать, но та бровью не повела.
— Не ленись, Лавизус, — сказала тетя Зина проникновенно. — Ты знаешь, как это делается. У тебя всё для этого есть.
В выцветших глазах Хавелока снова что-то мелькнуло. Жутковатая улыбка исчезла, губы сжались в прямую линию. Одарив тетю Зину взглядом, от которого у Сашки екнуло в груди, он широко зашагал по полю.
Какое-то время все трое молчали, наблюдая за тем, как во вновь появившихся Вратах скрываются остатки разбитой армии. Некоторые, после того как их усадили в седло, ехали сами, некоторые хромали, а некоторых несли. Но все были живы, чему Сашка несказанно радовался.
При виде этой картины его посетила неожиданная мысль — безжалостность сердаров к демонам вполне уравновешивалась великодушием к людям. Потому как только великодушием он мог объяснить, что ни один солдат не потерял сегодня жизнь. Даже тяжелых ран ни на одном Сашка не заметил. А ведь без них уменье надежно вывести человека из строя требует специальных усилий.
После сегодняшнего дня Сашка стал несколько лучше понимать отношение людей к сердарам. За физические способности им завидуют или боятся, за отношение к демонам ими брезгуют или ненавидят, а за великодушие их презирают или просто не любят. Получается, нет у сердаров друзей, кроме самих сердаров, и потому так отчаянно скрывают они свое истинное лицо.
Тетя Зина одобрительно посмотрела на него.
— Неплохо, Сашенька, — сказала она насмешливо. — Можешь кое-что, я не ожидала. Когда-то говорили, что с сердаром можно совладать лишь предательством и коварством, знаешь? — Она повернулась к матери. — Я подберу арбалет, мало ли!
Тетя Зина поскакала к месту, где они прятались пять минут назад, и, только она отъехала, мама спросила Сашку:
— Что за сделку ты заключил с Джокером?
Сашка задумался, как бы точнее выразиться, но тетя Зина уже возвращалась, потому он ответил просто:
— Джокер предложил защиту от Хавелока, я принял ее.
— На каких условиях? — спросила мама.
— Безусловную, — сказал Сашка.
— Странная сделка, — успела пробормотать мама до того, как тетя Зина вручила Сашке арбалет.