Раксис
Шрифт:
— Я… — произнес он хрипло. — Я этого не позволю! Тебе придется начать с меня!
Мастер уперся спиной в возвышение.
— У тебя нет возможности выбирать, — сказал он. — Сейчас выбор только за мной. Я перережу ее пополам, если ты сделаешь еще шаг, — предупредил он, заметив оценивающий взгляд Сашки. — Хотя…
Мастер ухватил Лилию за цепочку и выставил вперед меч.
— Бросай свой, — ухмыльнулся он. — Посмотрим, сможешь ли ты добраться без него до меня.
Не раздумывая, Сашка бросил меч. Лилия вздрогнула, когда тот зазвенел по полу, но головы не подняла.
Боль в груди появилась, но слабая. Не сильнее, чем когда его пинал Витя. Было только противно, но и всё. Сашка вытянул руки и сделал еще шаг. Мастер откинулся назад и выхватил из раны дымящийся меч. Сашка покачнулся.
— Теперь я оставлю тебя, — сказал Мастер совершенно невозмутимо.
Но он не мог никого обмануть. В глазах его, словно птица в клетке, бился животный страх. Со скрюченными пальцами Сашка попытался шагнуть опять.
Мастер прошипел:
— А это я заберу с собой! — Одним мощным рывком он сорвал с Лилии цепочку.
Когда Лилия вскинула голову, Сашке показалось, что он смотрит прямо в бушующее пламя. Он и не подозревал, что такая ярость возможна. А в следующее мгновение Лилия превратилась в чудовище. Пространство зала прорезал визг, который Сашка уже слышал однажды. Давным-давно, в подвале тети Зины. Черная косматая тень со щупальцами вместо рук качнулась и втянулась в Мастера.
Мастер схватился за грудь, глаза его вышли из орбит. Он будто подавился огромным куском. Затем он повернулся, дергаясь как паяц, взобрался на возвышение и нырнул в колодец. Было слышно, как тело его бьется по пути вниз о каменные стенки. Несколько долгих секунд он кричал, потом умолк. А из колодца в дыру в потолке вонзился вихрь.
Как Сашка сделал это, он не мог понять, но боль отступила и даже кровотечение остановилось. Только двигаться надо было очень осторожно и плавно и постараться побыстрей добраться до тети Зины. Рана была опасная, но не смертельная, если двигаться медленно и глубоко не дышать. Главное, поскорей добраться. Добраться до дома тети Зины. Ей это вылечить раз плюнуть.
Правда, в электричке его может растрясти, а потом еще надо тащиться от вокзала через парк. Ну что ж, придется рискнуть. Пан или пропал. Деваться всё равно больше некуда, ведь только тетю Зину он может уговорить ничего не рассказывать матери, иначе мать этого просто не переживет. Мать лежит в больнице и лишние расстройства ей ни к чему.
Очень медленно и плавно Сашка повернулся и направился к двери. У стены, качаясь из стороны в сторону, пыталось выпрямиться нечто столь уродливое и отвратительное, что Сашка чуть не рассмеялся от того, какую шутку сыграла природа с этим существом. Вот уж действительно не повезло кому-то с комбинацией генов!
Но Сашка вовремя вспомнил, что смеяться ему нельзя, и только улыбнулся. А потом он увидел Андрея.
— Она умирает, — сипел Андрей, кусая себя за кулак, стоя на коленях рядом с Машей. В глазах его блестели злые слезы. С правой руки его свисали ремни портупеи, намотанные выше культи.
— У нее сердце не
— Подвинься, — сказал, подходя к нему, Сашка. — Я знаю.
Откинув Маше голову, он заученно проверил дыхательные пути, убедился в отсутствии сердцебиения и начал делать то, чему его учили полгода назад. Два выдоха, пятнадцать нажатий. Два выдоха, пятнадцать нажатий. Обязательно на прямых руках, иначе переломаешь все ребра, это он хорошо запомнил.
Почти сразу во рту у него появился вкус крови, рана в легком снова открылась. Но времени не было, поэтому он просто глотал кровь. Чувствуя, что слабеет, он заставлял себя не торопиться, так как от скорости здесь ничего не зависело. Нужна была лишь удача.
И ему повезло. Когда он уже с трудом сдерживал рвущийся наружу кашель, а в желудок будто положили гирю, трепыхнулось и гулко застучало под Сашкиными ладонями сердце. Воздух сам рванулся из его легких, когда Маша сделала первый вдох.
Сашка закашлялся, перед его глазами поплыли круги. Маша открыла глаза и недоуменно уставилась на него, будто не узнавая. Лицо у нее сделалось очень странное. Она легонько провела рукой по его голове и потерянно улыбнулась.
— Сашка, — сказала она. — Ты же совершенно седой…
Это было последнее, что он услышал.
24
— Я тут стишок сочинил, — сказал Андрей. Сашка промолчал.
Андрей, казалось, не ждал ответа. Глядя, как и Сашка, в потолок, он продекламировал себе под нос:
Наш спектакль отменили перед самою премьерой,Нашу пьесу освистали, заклеймили как отстой.Декорации спалили, режиссера — на галеры,А того, кто всё придумал — на заслуженный покой.На обугленных поленьях полупризрачного храмаПод картонною луною, перевернутой анфас,Завершают представленье неизвестной мелодрамыОтражения героев, так похожие на нас.Немного подумав, глядя по-прежнему в потолок, Сашка сказал:
— Кого на заслуженный покой, понятно. А кто у нас режиссер?
— Дедуля, вестимо, — ответил Андрей. — Ему светит суд, как и нам с тобой. Но так как он всё это заварил, ему больше всех достанется по ушам.
Помолчав, Сашка спросил:
— А как они удержат в тюрьме демона? Или демоны не подсудны?
«Как можно удержать Лильку? — подумал он. — Точнее, Литику. Заберется в тюремщика и выйдет наружу как ни в чем не бывало. Или сбросит его в пропасть, как сделала с Мастером. За те секунды, что ей оставалось жить…» Сашка закрыл глаза.