Ралли «Конская голова» (сборник)
Шрифт:
Конечно, риск есть. Ручное управление, самостоятельная прокладка курса, тот самый элемент опасности, что неизбежен в спорте. Хочется знать, на что ты способен. Кроме того, Грета…
— Грета! Ты что — штурмуешь световой барьер?
— А что?
Но она тут же дает другую выкладку.
— И это на грани фола. Нас снимут с трассы!
Добилась-таки своего. Кокон Фроннера растет на глазах. Такие сближения не поощряются, судьи предпочли бы, чтоб коконы расходились в тысячах километров друг от друга. Но опытный гонщик выкладывает курс не хуже электронного калькулятора,
— Не считала штрафные очки?
— Победителей не судят.
Грета схватилась за коромысло активатора, иначе бы не удержаться на месте. Снова разгон. Ныряем под длиннющую плеть черного газа, уже в ней, активатор слегка стонет — но как идем! Стойка выдавливает две ампулы кофе; высасываем его, хрустя пресной оболочкой, Грета калькулирует одной рукой. Шансы выросли.
— Возьмем "лошадку"?
Грета уверена: приз наш. Перекусываем, не снижая темпа. Три штрафных очка — и еще один кокон обставлен. Теперь — внимание…
— Воронка?
Я киваю молча. Стоевы пропали в такой. Гравиметр быстро идет от "лево" к "право". Обратный спин.
— Держись.
Спиральное закручивание, типичная аномалия поля. Только бы не выйти на обратный знак! Я форсирую активатор, кокон швыряет, Грета вдруг нажимает "минус".
…Абсолютный свет. Он длится миллисекунду, а может, вечность. И снова — кокон. Грета трет глаза, будто прозревая.
— Что это было?
Стараюсь набрать скорость — когда мы ее потеряли?
— Почем я знаю? Перегрузка.
— Что ты? Я чуть не ослепла.
Она движется как сомнамбула.
— Курс? — раздраженно спрашиваю я.
Хотя и так видно, что мы идем точно в инверсионном шлеффе переднего кокона. Объемная схема еле видна, как привидение в рассветных лучах; наверное, стереовизор повредился в момент встряски. Грета берет управление — ей явно нужно сосредоточиться.
— У меня такое чувство, — говорит она, закладывая вираж по следу, — что мы где-то побывали.
— С твоей помощью мы могли побывать и подальше. Ради чего ты нажала "минус"?
— Покачнулась…
Голос Стаута. Тренер явно вне себя: он никогда не отвлекает на трассе, говоря, что все советы уместны лишь на тренировках.
— Что произошло? Вы семь минут не отмечались маршрутной сигнализацией?
— Семь
— Да! — тренер потрясен. — Сигнализаторы вас отметили по всей трассе, будто вы прошли мгновенно и тут же оказались во главе гонки. Иван, ты ведь честный спортсмен…
Это уж слишком! Я отключаю связь. Произошло что-то чудовищное. Грета права…
— А этот?! — кричу я, указывая на инверсионный тоннель, в котором мы несемся. — А этот? Его нет на схеме… впереди нас!
И тут лицо Греты светлеет, она дает полную активацию и ориентирует резонансные мембраны поперек волны. Ускорение отбрасывает меня в тыл кокона, я ору:
— Сумасшедшая!! Мы и так выиграли, что бы там ни получилось!!
— Это они… — шепчет Грета. — Теперь я поняла!
Смысл ее слов доходит и до меня.
— Ты… думаешь?
— Уверена. — Она гонит вдоль инверсионной струи. Предфинишный участок. — Мы вышибли их оттуда. Как в космотроне — одна частица выбивает другую!
— Да-да, — вторю я ей, еще не совсем осознав происшедшее.
"Они обратились в сгусток поля в этой воронке. В пылинку, в корпускулу, они дрейфовали в ней. Мы столкнулись, слились с ними на какой-то момент, воспроизвели их предыдущий путь — мгновенно, как утверждает Стаут, — и разделились, вышли в нормальный масштаб перед финишем. По-видимому, там, где они пропали на гонках трехтысячного года…"
Пятнышко кокона медленно приближается. В редеющих, бесконечных хлопьях газа лидер вычерчивает пологую линию, точно выдерживая курс. Мы идем вплотную, по лыжне легендарных чемпионов.
— Но почему он так гонит? Почему не…
— Думаешь, он знает, что с ними произошло? Что прошло девять лет? Ты ведь тоже ничего не ощутил. Они просто продолжают гонку, ставят рекорд. Рекорд трехтысячного года.
— Сигнализаторы их пропускают, у них не зарегистрирован их код… А схема…
— …наверное, такая же неразличимая, как у нас.
Зуммер — мы проскакиваем финиш. Кокон чемпионов начинает замедляться, поджидая нас, сближаемся. Они уже видны, мужчина дает знак стыковки. Миг — и наши коконы слились в одну сферу. Строевы представляются, радостно улыбаясь:
— Джина, Петр! А вы, наверное, из второго эшелона? Что-то не помню таких в "Орбите". Впрочем, неважно… Поздравляю с призовым местом!
Белокурый мужчина весело жестикулирует, все еще в пылу гонки; его жена смотрит с тревожным вопросом, будто о чем-то догадывается. Грета хохочет во все горло. Я вынужден объясниться:
— Во-первых, ваш финиш не зафиксирован. Разве вы не заметили? — Их лица вытягиваются. — Во-вторых, нам, скорее всего, также не зачтут маршрут — мы прошли его… не вполне по "Правилам гонок смешанных экипажей". Но не это главное — и мы, и вы выиграли гораздо больший приз!
И мы ведем их, растерянных, недоумевающих, к нашей стойке. После гонок мы будем замедляться суток пять — это достаточный срок для того, чтобы Строевы адаптировались после своего, еще не осознанного ими, отсутствия.