Рамаяна

Вальмики

Сказав так, владыка Ланки взошел на колесницу, сверкающую как пламя, и под пение священных гимнов, звуки труб, литавр и барабанов выехал из города через Северные ворота, окруженный полчищами свирепых ракшасов с горящими огнем глазами, ревущих и воющих бесов, пожирателей мяса, словно окруженный сонмищами духов Шива, Разрушитель Вселенной. И, выйдя из города, он увидел в поле ряды обезьян, протянувшиеся без конца и края, как волны моря, со скалами и древесными стволами в воздетых руках.

Завидев грозную рать ракшасов, вышедшую в поле из города, Рама обратился к Вибхишане, лучшему из воителей, и спросил: «Кто ведет эти войска, вооруженные копьями и мечами, топорами и палицами, сопровождаемые колесницами, и всадниками,

и слонами, подобными горам? Кто эти могучие и доблестные воины, свирепые обликом, бесстрашно выступающие впереди своих дружин?»

Вибхишана сказал: «О царь, тот, едущий на слоне, — Дурмукха, блистающий золотыми доспехами; этот, на колеснице, украшенной стягом с изображением льва, — Индраджит, гордящийся даром, полученным им от всемогущего Брахмы; этот, огромный, подобный Холму Заката в горах Виндхья, сжимающий в руке лук чудовищных размеров, — Вирупакша; этот, с кровавыми глазами, испускающий воинственный клич, — Маходара; этот, неистовый, на быстром коне, со сверкающим дротиком в руках, — Пишача; этот, с копьем, верхом на быке, подобный месяцу сиянием, — знаменитый Юпакша; эти двое — один со змеей на стяге, вооруженный луком, другой с золотой булавою в руке, украшенной драгоценными камнями, — Кумбха и Никумбха, сыновья Кумбхакарны; а этот, под белым балдахином, в драгоценном венце и с кольцами в ушах, с горящим взором, окруженный ужасными ликами, подобными тигриным, верблюжьим, слоновьим, оленьим и лошадиным мордам, возвышающийся над всеми как горная вершина, — это сам владыка ракшасов, сокрушитель гордыни бессмертных!»

Рама сказал: «Блеск его ослепляет глаза, как блеск солнца, и я с трудом различаю его — Равану, царя бродящих в ночи, равного богам сиянием. И воины его подобны движущимся утесам; огненное оружие сверкает у них в руках. Окруженный чудовищными ликами, он, воистину, как Шива, Разрушитель Вселенной, окруженный призраками. О Вибхишана, настал долгожданный час — ныне я встречусь в бою с похитителем Ситы и обрушу на него гнев свой!» С этими словами Рама взял свой лук и, сопровождаемый по пятам Лакшманой, направился навстречу ракшасам.

Равана обратился к своим воинам и сказал им: «Станьте у стен Ланки, охраняя все входы и выходы, чтобы обитатели лесов, видя, что все вы вышли в поле со мною, не проникли в пустой город и не причинили нам великих бед». Сказав так и оставив войска у стен города, Равана ринулся на вражеское войско и ворвался в его ряды, как огромная рыба, нырнувшая в воды океана. Сугрива поспешил ему навстречу, воздев над головою горную вершину, поросшую лесом. И он метнул ее в повелителя бродящих в ночи. Но, видя стремительное падение того громадного утеса, Равана своими золотыми стрелами разнес его на части в полете. И Равана взял копье, подобное пылающему огню, неотвратимое, как молния Громовержца, губительное, как сам Разрушитель Вселенной, и метнул его с силою в Сугриву. И копье вонзилось в грудь героя, и, корчась, Сугрива с воплем упал на землю.

Видя царя обезьян распростертым без чувств на земле, ракшасы преисполнились радости. Тогда Гавакша и Гавайя, Сушена, Ришабха и Нала, вырывая скалы из земли, ринулись на Равану. Но сотнями острых стрел встретил их владыка демонов и отразил их натиск; и он нанес им теми золотыми стрелами мучительные раны, и, пронзенные многократно ужасным оружием Раваны, обезьяньи вожди дрогнули и бежали, ища спасения и защиты у Рамы.

Тогда Лакшмана, приблизившись к Раме, сказал ему, сложив ладони: «О благородный, только я могу одолеть этого нечестивца. Я убью его. Позволь мне сразиться с ним, о Рама». Рама отвечал ему: «Ступай, о Лакшмана, и употреби все свое умение и отвагу в бою. Равана поистине силен и смел, и удивительна мощь его в битве. Нет сомнения, в гневе он грозен и губителен для всего живого. Будь бдителен и осторожен, оберегай себя и не допускай промахов».

Сын Сумитры обнял

Раму и, воздав ему хвалу, отправился в бой. Между тем Равана, истребляя и рассеивая обезьяньи рати, продвигался по бранному полю, пока не стал на его пути Хануман, сын Ветра. «О Равана! — воскликнул Хануман, воздев правую руку. — Ни боги, ни данавы, ни гандхарвы, ни демоны не могли одолеть тебя, но ныне, вступив в борьбу с обезьянами, ты найдешь свой конец. Вот этой моей рукой я вырву душу из твоего тела!» Равана отвечал ему, и глаза его налились кровью от гнева: «Бей же, о грозный противник! Покажи свою удаль, прежде чем я прикончу тебя».

И храбрый Хануман вступил в единоборство с врагом бессмертных богов. Равана с размаху поразил своею десницей сына Ветра, и Хануман пошатнулся, оглушенный, с трудом устояв на ногах. Но, тотчас оправившись, он нанес страшный удар повелителю ракшасов; и содрогнулся Равана под тем ударом, как гора от землетрясения. И сказал он, обретя дыхание: «Неплохо, о обезьяна! По силе ты достойный меня противник!» Хануман же сказал: «Ничтожна моя сила, если ты дышишь еще, о Равана. Бей же ты, о нечестивый! Почему ты медлишь? Следующим ударом я отправлю тебя в царство Ямы!» Тогда Равана, разгневанный его словами, сжал в кулак свою правую руку и с силой опустил ее на грудь Ханумана. И Хануман зашатался, теряя сознание. А Равана, оставив его, обратился против Нилы.

Тучи стрел послал повелитель ракшасов в Нилу. А Нила, взмахнув огромной скалою, запустил ею в Равану; но тот раздробил ее в полете семью стрелами, мгновенно выпустив их одну за другой. При виде своей неудачи взъярился Нила, и стал он метать одно за другим могучие деревья в Равану — деревья шала, и ашвакарны, и манго в цвету, и другие. Но всех их расщепил в полете стрелами Десятиглавый и в ответ десятками стрел поразил вождя обезьян.

Увертываясь от метко направленных стрел демона, Нила уменьшился внезапно в размерах и, взвившись в воздух, оказался над колесницею Раваны, а падая с высоты, уцепился за верхушку его стяга. Видя обезьяну над своей головою, Равана был ошеломлен и разгневан, а Нила испускал насмешливые крики. И Рама, и Лакшмана, и Хануман, пришедший в себя после удара, с изумлением взирали на необычайное проворство Нилы, вмиг перескочившего со стяга на лук Раваны, с лука — на его венец и с венца метнувшегося снова на стяг. И Равана, пораженный увертливостью обезьяны, схватился за лук. А обезьяны, видя растерянность царя ракшасов, веселясь, испускали громкие крики, и раздраженный этими криками Равана, в чье сердце вселилась тревога, не знал, что ему предпринять против Нилы.

Тогда, взяв огненную стрелу и поместив ее на тетиву лука, повелитель ракшасов устремил свой взор на Нилу, восседающего на стяге, и сказал: «Поистине, обезьяна, велико твое искусство менять размеры и облик и твое проворство и ловкость. Но берегись, обезьяна! Эта моя стрела положит конец твоим уловкам!»

Сказав так, могучерукий Равана, властитель Ланки, отпустил тетиву. И Нила, пораженный в грудь стрелой, корчась, еле живой упал на землю, но жизнь не покинула его, и он скрылся с пути колесницы Десятиглавого.

Равана же на своей гремящей как гром колеснице, пылая жаждой битвы, устремился на сына Сумитры. И Лакшмана бесстрашно ринулся ему навстречу, сжимая лук в руке, и вскричал: «О владыка бродящих в ночи, испытай мою силу в бою! Довольно тебе сражаться с обезьянами!» Услышав эти слова Лакшманы и звон тетивы его лука, Равана приблизился к нему, стоящему на поле брани, и в гневе сказал ему: «О потомок Рагху, наконец-то ты, неразумный, встал на пути моем, куда привела тебя твоя судьба. Сейчас, пронзенный моими стрелами, ты отправишься в царство Смерти». Но Лакшмана, презрев угрозу, отвечал ему: «Напрасно ты похваляешься своею силою, о царь грешников. Мне ведома твоя мощь и твоя отвага. Здесь стою я с луком в руке. Приблизься! Что толку в пустых речах?»